То был человек невысокого роста, хрупкого телосложения — «не боец», как сразу намётанным глазом определил Ястреб. Он был облачен в такую же чёрную рясу, что и отец Исиэль, с остроконечным капюшоном, закрывавшим лицо. В тени угадывались только глаза. Вынырнувший откуда-то из-за дальних шкафов монах мелкими шагами приближался к вошедшим, плохо различимый, потому что на входе светильник не горел — из экономии, может быть, или просто пришла пора сменить лампочку. Подойдя, склонился к руке отца библиотекаря. Проговорил едва слышно принятое здесь приветствие, получил в ответ благословение, отступил на шаг. Склонил голову, ожидая распоряжений.
— Послушник Ридан, — объяснил отец Исиэль гостю. — Разбирается тут с нашими архивами. С недавних пор мы смогли позволить себе даже и такую роскошь. Деньги, друг мой, всё — деньги… Каковы успехи, сын мой? — повернулся он к послушнику. — Далеко ли удалось продвинуться в лабиринтах восьмого века?
Что-то странное почудилось Ястребу в интонации библиотекаря; но он не понял — что же.
Послушник чуть поднял лицо, чтобы взглянуть на спрашивавшего. Глаза стали видны — но только на миг.
— Хвала Господу, — всё так же тихо, почти шёпотом, проговорил он. — Хроника Эстимата идёт к концу.
— Похвально. Однако придётся ненадолго прервать это занятие. Сын мой Ридан, со мной пришёл из мира человек по имени… м-м… рекомый Ястребом…
Послушник на миг поднял голову, блеснули глаза — и в этом мгновенном взгляде светился страх, почти ужас — или Ястребу только почудилось, может быть, он просто чересчур сильно настроился на всякие неожиданности? Нет, скорее всего показалось — судя хотя бы по тому, что в следующий миг Ридан, повернувшись к Ястребу, поклонился ему в пояс и вновь обратил взгляд к своему наставнику.
— У него возникла нужда в нашей помощи, — объяснил отец библиотекарь. — Поэтому он здесь. Он сам изложит тебе свою заботу. Ты сделаешь всё, что в твоих силах. При этом так скоро, как только возможно. Благословляю тебя на это. А теперь оставляю вас — дела требуют моего присутствия наверху. Ястреб, я за тобой зайду. Сколько тебе нужно времени — час, полтора?
— Отец Исиэль, я позвоню, когда господин Ястреб завершит свои дела, — первым ответил послушник.
— Благословляю, — повторил библиотекарь. И вдруг, после мгновенной, но всё же заметной паузы, пробормотал, почему-то сердито:
— И вы тут это самое… Не глупите, в общем. Ведите себя…
Сказав это, отец Исиэль повернулся, взмахнув полами одеяния; шаги его простучали по каменному полу и заглохли уже где-то на ступенях. Ястреб лишь пожал плечами, недоумевая по поводу последних неожиданных слов библиотекаря. Послушник же, оставшись внешне невозмутимым, снова поклонился Ястребу, уже не так низко, как прежде, а скорее по-светски, изящно и вежливо, и жестом руки указал направление, в каком следовало идти.
— Только после вас, — отказался Ястреб.
Послушник же, оставшись внешне невозмутимым, снова поклонился Ястребу, уже не так низко, как прежде, а скорее по-светски, изящно и вежливо, и жестом руки указал направление, в каком следовало идти.
— Только после вас, — отказался Ястреб. И объяснил: — Я тут просто заблужусь. У меня совершенно отсутствует чувство ориентации. Не дал Бог.
Послушник Ридан едва заметно покачал головой — то ли в знак сочувствия такой обделённости гостя, но может быть, просто не одобряя употребления имени Божия по столь незначительному поводу. Затем движение это перешло в кивок — в знак согласия с приведенным аргументом. Он повернулся и такими же мелкими шагами, какими приближался, направился туда, где, видимо, располагалось его рабочее место. Эк он семенит, мельком подумал Ястреб. Но другая мысль, более важная, не позволила и дальше рассуждать о походке архивного служителя.
Что же было в этой интонации Исиэля? Вот какой вопрос не давал покоя Ястребу те секунды, пока он следовал за послушником, отставая шагов на пять, чтобы держать его фигуру в поле зрения — не потому, что была в том потребность, но опять-таки по привычке, превратившейся в рефлекс. Что, у бывшего коллеги сменилась ориентация? И именно по этой причине он решил уйти из Службы? Или даже не сам решил… А в монастырях, помнится, такой грех всегда присутствовал, более или менее, как, скажем, в тюрьме и вообще везде, где масса состоит из представителей только одного пола. Ай да библиотекарь!.. А хотя — это уж никак не моё дело. Его проблемы. И, разумеется, этого юноши. Вообще тут надёжно, однако по части утех, особенно плотских — полный провал. Можно только посочувствовать.
Как и тебе самому, — мысль тут же перескочила на другое. Ты не монах вроде бы, а по этой линии ничем от них не отличаешься. Только что мальчиков не любишь, а вот женщину — любил бы, конечно, если бы — если бы нашёл такую. Ту самую — свою половинку, как полагали в древности.
Да вот…
— Садитесь, пожалуйста. — Голос послушника, высокий, почти мальчишеский, заставил Ястреба отвлечься от сексуальной темы. — Чем могу быть вам поле… полезен?
Ястреб послушно сел на указанный ему старинный высокий табурет — словно в баре присел перед стойкой — мелькнуло не к месту. Послушник отступил почему-то на два шага — словно слишком малое расстояние от мирянина несло в себе некую опасность.