— Конечно; но существует предположение, что сами Нижние ребята — во всяком случае, некоторые из них, — могут беспрепятственно подниматься наверх и тут вступать в контакты с нашими. Так вот: это всё болтовня. Для любого Нижнего это ещё опаснее, чем для нас — оказаться внизу без жизнеобеспечения. Им и трёх минут не выдержать.
— Что-то я не пойму, — сказал Тендер, умело объезжая большой камень, — к чему ты всё это излагаешь.
— Только чтобы подготовить вас к тому, — ответил Усяго, следуя за ним, — что сейчас мы наматываем эти километры зря. И тратим время. Потому что мы не найдём никаких следов, никаких признаков того, что Зеро Худог там был, с кем-то договаривался и что-то оттуда вынес. Это пустой номер, господа.
— Очень интересно, — с иронией молвил Голенах. — Непонятно только, почему ты решил объяснить всё это сейчас, когда мы уже почти подъехали, а не тогда, когда мы ещё не трогались в путь. Сэкономили бы и время, и ресурсы…
— Я тогда промолчал потому, — ответил Усяго, — что поездка эта была необходима. Какие-то, на мой взгляд, полпроцента вероятности всё-таки существуют — и мы едем для того, чтобы убедиться либо в том, что эти полпроцента ему удалось реализовать, либо же — и я в этом уверен — у него ничего не получилось. Только когда мы это установим, можно будет подумать о дальнейшем: где и каким образом Худог рассчитывает добраться до цели своего визита. Вы скажете, что об этом можно бы подумать уже сейчас. А я полагаю, что мы к этому ещё не готовы. Сперва нужно убедиться в том, что тот вариант никак не проходит; только тогда наше подсознание начнёт работать в нужном направлении.
С минуту все трое молчали, усердно нажимая на педали и внимательно следя за тем, что даже при желании нельзя было назвать дорогой.
— Слушай, — заговорил затем Голенах, — а ты не допускаешь, что этот самый Зеро вовсе не нас хочет надуть?
— Развей свою мысль.
— Всё очень просто. Даже наши таможенники едва не клюнули на его уловку, на какое-то время приняв имитации за оригиналы. А если так, то много ли окажется на Земле таких специалистов, кто сможет с уверенностью утверждать, что это не марстекло, а всего лишь продукт земной технологии? Если такие и найдутся, то Рамира к их числу явно не принадлежит. А ведь ему нужно убедить именно её, верно?
— Вряд ли.
— Почему ты так считаешь?
— Если бы речь шла только о ней, он взял бы одну, две, ну, от силы три фигурки; это, кроме всего прочего, лишний раз свидетельствовало бы о том, что привезены действительно редкости. А когда счёт идёт на дюжины… Не станем забывать, что, влюблённый или нет, Худог прежде всего деловой человек. И потому, даже решая важнейший личный вопрос, он не забудет об интересах дела. Конечно, ей он не предоставил бы права выбирать из дюжин; но на остальные нашёл бы покупателя — а скорее всего, он получил заказ ещё до полёта. Деловой подход? Да. Но — рискованный. Хотя бы потому, что вывезти две-три фигурки куда проще, чем такое количество.
Деловой подход? Да. Но — рискованный. Хотя бы потому, что вывезти две-три фигурки куда проще, чем такое количество. Не хочу сказать, что он не собирается вывезти имитации: ни один закон при этом не нарушается. Но для неё он, я уверен, хочет добыть именно настоящую редкость. Подлинник.
— Хотя только что мы вроде бы сошлись на том, что это ему не по силам. А впрочем, хитрить он умеет.
— И ни фига у него не выйдет, — произнёс Тендер с немалой долей злорадства в голосе. — В таких делах одних кудрей мало.
— Как знать. Вот доберёмся до пещер — попробуем в этом убедиться.
— Или разочароваться, — проворчал Голенах.
— Совершенно верно: или разочароваться. И начать с начала, — скептически заявил Тендер.
— Слушай, я забыл: сколько тебе ещё осталось до Земли? — как бы невзначай задал вопрос Усяго.
— Две недели. На «Цандере». Последний борт в этом сезоне.
— Ага, это хорошо, — сказал Усяго таким тоном, что непонятно было, к чему это слово относилось: к тому ли, что Тендер вернётся на родную планету, или к тому, что здесь они с Голенахом избавятся наконец от занудливого соседа. Не было, правда, гарантии, что новый окажется лучше, что его странности будут более благоприятными для общения. Люди без странностей на Марс вообще не прилетали, нормальные спокойно жили на Земле.
— Что именно хорошо? — не без подозрительности в голосе спросил Тендер.
— Полетишь в хорошей компании. Худог отправится тем же бортом, так что заведёшь полезное знакомство.
— Я тоже так думал, — согласился Тендер и поджал губы. — Не тут-то было. На базе я краем уха услышал, что он пытается заказать чартер, маленький кораблик придёт специально за ним.
— А вот если у нас не будет никаких накладок, — предложил Усяго, — может, ты успеешь попросить его, чтобы он взял тебя с собой. Выиграешь неделю времени. В такой ситуации это немало, помню, как у меня это было в своё время.
— К сожалению, — хмыкнул Тендер, — это вряд ли реализуемо. Борт за ним должен сесть через неделю, мы же просто не успеем вернуться. Конечно, если бы вместо этих велосипедов у нас были нормальные средства передвижения…
Со средствами передвижения на этой планете дела обстояли хуже, чем предполагалось при подготовке проекта «Освоение». Конечно, заранее было ясно, что двигатели внутреннего сгорания совершенно непригодны из-за отсутствия в атмосфере кислорода, да и тащить топливо в такую даль никак не окупалось. Отменялся весь воздушный транспорт: пока ещё не было таких летающих машин, которые могли бы уверенно опираться на слабую марсианскую атмосферу, для этого несущие поверхности на единицу веса должны были вдесятеро превышать по площади те крылья, что годились для Земли. Правда, масса самолёта могла быть значительно меньшей: нормы прочности тут были куда ниже.