Убедившись в том, что в данное время он наглухо изолирован от окружающего мира, Кромин, однако же, не воспринял это как трагедию; судя по выражению лица — не очень даже и огорчился. Насвистывая песенку, он вернулся в свой райский уголок — так он назвал условно своё жильё, — возвратил бутылку туда, откуда взял, ещё минуту-другую полюбовался на экраны, где картинка успела смениться, наверное, раз десять; зевнул, потянулся: все-таки нужен ведь человеку отдых — тут тебе и перелёт, и столько новых впечатлений… Багаж был ещё до его прихода доставлен сюда, всё в целости и сохранности. Только «Марины» не было — как говаривали в морской пехоте, — милой девушки, калибр — одиннадцать, в магазине — сорок пять, подствольник с кумулятивными пирожками, лазер — не только для прицеливания. Любимица личного состава, незаменимая в ближнем бою, она исчезла, как и весь боезапас, как и нож из того же репертуара — при лёгком нажиме пересекается полуторадюймовый трос из химически чистого железа. Впрочем, Кромин подозревал, что их конфискуют, и с этой мыслью успел смириться. Тем более что не это было в багаже самым важным. Он извлёк из чемодана всё для туалета, а также пижаму. Несессер отнёс в ванную и там же переоделся в пижаму, как бы случайно повернувшись в ту сторону, откуда, по его соображениям, за ним приглядывали; пусть полюбуются на его достоинства. Внутренне он смеялся, но лицо оставалось сонным — могло показаться, что сил у него достанет только-только добраться до постели.
Он и добрался до неё, откинул покрывало и одеяло, критически поглядел на простыню, даже пощупал, поморщился для порядка и лёг, ещё раз сладко зевнув. Натянул одеяло на голову — видимо, дневной свет мешал ему уснуть. И задышал равномерно.
Минут пять прошло. За это время Кромин успел медленными, сантиметр за сантиметром, движениями — такими, что одеяло оставалось неподвижным — вынуть из кармашка пижамы и перенести к глазам тонкую пластинку, вроде кредитной карточки. На самом же деле любой врач опознал бы в ней всего лишь сердечный стимулятор, простенькую электронную штучку.
Опознал бы врач — и ошибся. Хотя это тоже была электроника, но совсем другая; временами, впрочем, тоже способствующая сохранению здоровья. Держа её перед глазами (лежал Кромин на правом боку, повернувшись лицом к стене), нажал одну из четырёх кнопок, что находились в нижней части пластинки. Кнопка зажглась тусклым белым огоньком. Порядок. Он нажал вторую. И она тоже засветилась — но не так сразу, и огонёк её был куда тусклее. Однако был всё-таки. «Далеко они его загнали, — подумал Кромин о профессоре Горбике. — Наш этаж вроде бы третий — точно, третий, а он где-то — под самой крышей. Но тем не менее он в порядке, и багаж тоже получил».
Теперь можно было и в самом деле поспать в ожидании дальнейших событий. Кромин и уснул — быстро и спокойно.
* * *
Спал он долго и безмятежно; никто не потревожил его весь остаток дня и всю ночь, а сам он не проснулся ни разу, хотя дни здесь были на четверть длиннее привычных, земных, и ночи соответственно тоже. Столь долгое бездействие было для Кромина необычным; не исключено, что такой глубокий сон чем-то поддерживался — излучением нужной частоты, быть может. Зато проснулся он свежим, бодрым, хорошо отдохнувшим и готовым к действию. Попытался вспомнить, что ему снилось — с этого Кромин обычно начинал свой день, к снам он относился серьёзно, — но память ничего не подсказала. Наверное, сон был слишком глубоким. Кромин решил не придавать этому большого значения, хотя какой-то маячок в подсознании так и остался включённым и не позволял забыть о пусть и лёгком, но всё же сбое в управлении сознанием.
Когда у двери прозвучал нежный, мелодичный звонок, предупреждавший, как Кромин сразу догадался, что кто-то намерен нанести ему визит (то было именно предупреждение, вряд ли кто-нибудь собирался испросить его разрешения, поскольку дверь открывалась только снаружи), Кромин успел уже проделать все утренние процедуры и одеться. Из вежливости он облачился во всё то, что было им выдано вчера, хотя с большим удовольствием воспользовался бы своими, привезенными с Земли вещами. Если он чего-то и не успел из утренней программы, так это — послать в адрес своих товарищей проверочный сигнал, как сделал это накануне перед сном; но в этом большой беды не было: и Горбика, и Изольда он рассчитывал увидеть за завтраком, время которого, по его ощущениям, настало. С ничего не выражавшей улыбкой на губах, обязательной при официальных контактах, Кромин вышел в просторную прихожую и остановился как раз в тот миг, когда дверь начала, как было здесь принято, уходить вверх.
На пороге стоял тот самый, в белой рубашке, что встречал их вчера, и так же его сопровождало двое; только на этот раз то были не рабочего вида ребята с отсутствующим взглядом и в зелёных воротничках, но совсем другие: два человека в таких же алых мантиях и цилиндрах, в какие вчера облачили Горбика перед тем, как увезти куда-то за несколько километров. Они шагнули вперёд все разом, как по команде. И распорядитель сказал:
— Разрешите приветствовать вас, доктор Кромин, и выразить надежду, что вы хорошо отдохнули после столь нелегкого путешествия.