— Ну вот, сейчас в нём напряжения меньше, чем в любом булыжнике.
— Теперь моя очередь, — сказал Усяго, вынимая свои инструменты и склоняясь к замкам настолько, насколько позволял костюм.
Но и ему пришлось повозиться больше двадцати минут, прежде чем удалось откинуть тяжёлую крышку без всяких возражений со стороны контейнера.
— Ну вот, — сказал Усяго. — Любуйтесь.
Минуты две все трое молчали, не отрывая глаз от увиденного. Потом переглянулись, и Усяго осторожно опустил крышку.
— Поняли? — спросил он и, не дожидаясь ответов, продолжил: — Теперь, когда мы понимаем, что к чему, нам придётся сделать вот что: ты, Гол, на пределе сил беги к нашим марсбайкам. Оседлай один и спеши на Базу. Там без лишнего шума подъедешь в артель «Ареопаг»…
Усяго объяснял никак не меньше трёх минут. За это время выражение лиц двух его спутников изменилось от недоверчиво-иронического до уверенно-весёлого. Хотя лиц их никто не мог видеть.
— Ну, что же, — откликнулся Тендер, когда Усяго завершил длинный монолог. — Приходится признать, что Голенах прав.
— В чём бы это, интересно? — Похоже, Усяго обиделся всерьёз.
— Он ведь сразу сказал, что обещанный тобой отдых здесь проедет мимо. Разве так не получилось?
— Это относится только лично к нему, — не согласился Усяго. — Что делать, быть самым младшим всегда тяжело. А нам с тобой останется совершить последнее на данном этапе усилие: вернуть эту штуку на место и подняться на гребень кратера. Там и устроимся для ожидания гостя.
— Разве здесь не надёжнее? Никто нас не видит, и…
— Здесь мы и сами через час-другой можем остаться с пустыми батареями. Тебе не терпится испытать спасательный комплект?
— Ох, нет, конечно.
— Значит — делаем, как я сказал.
Голенах вернулся даже раньше, чем ожидалось: к вечеру. Усяго вздохнул облегчённо:
— Я тут подумал: Зеро всё-таки человек с интуицией; значит, не станет выжидать до последнего, может даже и этой ночью нагрянуть. Покажи-ка, чего ты там насобирал?
— Всё, что мог, — ответил Голенах кратко, с некоторым усилием снимая с багажника марсбайка объёмистый и, видимо, тяжёлый ящик.
— Открой.
Привезенное внимательно осмотрели Усяго и Тендер, покинувший на краткий миг наблюдательный пункт.
— Годится, — решил Усяго. — Если только по весу приблизительно соответствует.
— Обижаешь, — оскорбился Голенах. — Ручаюсь — совпадает в пределах десяти граммов.
— Это я для порядка сказал. Новости есть на Базе?
— По нашему делу? Одна. Но интересная. Чартер за Худогом не придёт: на Земле нет сейчас свободных бортов, все в разгоне. Так что отсюда он улетит общим порядком.
— Хорошо: не придется корректировать наши планы. Ну что же, приступим?
И он вытащил из расселины криминальный контейнер.
Справились быстро, никаких осложнений не возникло.
Снова водворили контейнер в то, что очень условно можно было назвать тайником. Привезенный ящик снова водрузили на багажник.
— Ну что, репатриант, твоя очередь везти? — полувопросительным тоном проговорил Усяго. — И сюда можешь не возвращаться. Зафиксировать его мы и вдвоём сумеем, а тебе, пожалуй, пришло время укладываться, настраиваться на дальнюю дорогу. Только перед тем не забудь навестить таможню, предупредить, чтобы они там не стали поднимать шума. Успокой их: все меры приняты, и никакого ущерба Марс не понесёт.
— А по-моему, его брать надо, — не согласился Голенах. — Если будет видимость, что он всё провернул удачно, найдётся немало охотников повторить. Нам это нужно?
— Этого нам не нужно, — ответил Усяго сразу же, — и потому такой видимости не будет. Чем это всё завершилось, станет известно сразу же после того, как земная таможня досмотрит его багаж — и убедится… Если его вязать — всё равно, тут или на Матушке, кое у кого он выйдет в герои. Кстати, Тендер будет на том же борту; он нам потом сообщит, как это всё произойдёт. Сообщишь?
— Ещё неизвестно… — проворчал Тендер.
— Ты это о чём?
— Да так просто.
— Если так просто, то садись в седло и крути педали. И выбирай дорогу потщательнее. Что с твоим грузом делать — сам знаешь. Не пожалей только времени, чтобы всё оформить как положено. Иначе сюда уже следующим рейсом доставят целую собачью стаю — чтобы на нас понавешать.
— Не учи учёного, — ответил Тендер, но как-то без обиды и без энтузиазма. Сел в седло. Со вздохом сказал: — Ну, счастливо оставаться, эмигранты. Может, ещё увидимся.
— На экране, — откликнулся Голенах. — Передавай привет Земле. И твоей даме сердца, конечно. От одиноких и тоскующих по женской ласке марсиан.
И даже помахал рукой вслед удаляющемуся марсбайку, который в наступающих сумерках уже трудно было различить.
— Ступай на пост, — распорядился Усяго, теперь уже бесспорный командир. — И включи инфрасвет, иначе прозеваешь.
— Да не явится он сегодня, — уверенно сказал Голенах. — да и насчёт завтра я не уверен. Нам тут ещё придётся поскучать.
— Хорошо бы, — откликнулся Усяго едва ли не мечтательно. — Но чудится мне, что на этот раз нам такое не светит. А светит нам…
— Чёрт! — пробормотал Голенах.
— Ты о чём?
— Да Зеро нам светит. Вижу его. Давит на педали, как слон. И ещё с прицепом на буксире. Двуколка. На жёсткой сцепке.