— Хочу и ору!.. Какого черта меня тут заперли?!
— Не твоего ума дело. Закрой рот и сиди тихо.
— Не могу!
— Почему?..
— Потому… потому что это — свинство! Что за манеры — среди бела дня порядочных девушек хитить?! И ладно бы по-людски, так нет — ни кровати, ни кабельного телевидения, ни мобильной связи!.. Требую улучшить мои жилищные условия!
— Перебьешься, — подумав, сообщили из-за двери.
— А звонок адвокату?..
— Нет.
— Хоть попить дайте, вражьи морды!..
— Не положено! — отрезал охранник и замолчал. Ладно, не мытьем, так катаньем…
— Мужчина, а, мужчина! — кокетливым фальцетом выдала я. — А у вас огоньку не найдется?!
— Чего?.. — изумился охранник.
— Курить хочется!.
— Курить хочется!.. А зажигалку я потеряла во всей этой суматохе… Вы же не откажете несчастной узнице в такой малости?..
С той стороны напряженно помолчали, обдумывая мою просьбу.
— Ладно, — наконец решил страж. — Кремень и огниво сойдет?
— Ага, ага! — разулыбавшись, закивала я, хотя он и не мог меня видеть. — Уж будьте так добры!..
Засов лязгнул, и в узкую щель просунулась волосатая лапища.
— Держи. Только никому ни слова — четвертуют… Больше орать не будешь?..
— Ни в коем разе! — пообещала я, забирая подношение. — Я верну, не волнуйтесь…
— Себе оставь, — милостиво разрешил голос, и дверь захлопнулась. Я вздохнула с облегчением — Мыш успешно смылся…
Время тянулось — как резиновое! Я успела два раза набить трубку, подремать и проголодаться… Пыталась дотянуться до окна — бесполезно, слишком высоко, а табуретку мне не предоставили. За решеткой слышался однотонный гул, как в большом городе, в камеру сквозь прутья пробивался красновато-желтый свет… Скучно, господа!.. Вот что не люблю, так это вынужденного безделья. Еще и за отряд тревога гложет — неужели их тоже?.. Или успели умыкнуть только меня? Как раздражает эта неизвестность!
Неожиданно замок на двери лязгнул, и в мою темницу по полу въехал деревянный поднос.
— Ешь! — скомандовал голос охранника. Дверь снова заперли. Я присела на корточки. Так, кувшин с водой… это хорошо! Сушняк, извиняюсь, мучает. А это у нас что?.. Хлебушек. И кусок сыра. Ладно, уже жить можно!.. Я протянула руку…
— А мне?!
— Ай!
— Да тихо, это я… — Из-за глиняного бока кувшина выглянула хитрая физиономия Мыша. — Сыр не трожь!
— Это почему?
— Потому что потому, кончается на «е»!.. — объяснил хвостатый. — Тебе жирное нельзя, у тебя — фигура… — чавк… чавк…
— Нахал, — я взяла горбушку. — Тебя не заметили?
— Там крыс — до дури! — весело сказал он с набитым ртом. — Никто и внимания не обратил… Ты смотри, сыр приличный, очень даже!..
— Ты рассказывай давай! — потребовала я.
— Щас, прожую… — Он вытер усы и посерьезнел. — Значит, что?.. Насчет Подземелья мы не ошиблись — оно самое! Южные Пещеры. Шушеры всякой рогатой шастает — не сосчитать. Ты еще красавчика у двери не видела…
— Не отвлекайся.
— Ну вот, — продолжал он. — Кругом бардак — все готовятся ко Дню Полного Затмения, точнее — к ночи. Если я понял, до этого государственного праздника осталось примерно двое суток… Сечешь тему?
— Секу. Валить отсюда надо!
— Ага… Это вторая проблема. Я тут прошвырнулся по углам, пообщался с сородичами — говорят, выхода два: один центральный, но там сплошное оцепление — абсолютно нереально, я сбегал, проверил… и второй — вентиляция. Вот это можно. Я так на глаз прикинул — ты спокойно пролезешь. Единственное, что плохо — шахта, ведущая наружу, проходит прямо под потолком Пещеры, над жертвенным костром — да, ты прикинь, у них и такое есть!.
. — пусть и высоко, но мало ли кому в голову взбредет наверх глянуть?..
— Но выбирать, я так понимаю, особо не из чего?
— Да. — Мышель отодвинул недоеденный сыр. — А самое главное — я узнал, когда смена караула!
— Где?
— Здесь. — Он ткнул лапой в дверь. — Через час. Поэтому надо быть начеку!.. Видел я второго сторожа — мелочь! Нынешний-то да, а тот… так, чахлик немрущий! Тебе с ним справиться — как сигарету выкурить…
— А как мы его сюда заманим?
— Есть мыслишка… — скромно потупил взор мой шпион…
Мы настороженно прислушивались к происходящему за дверью.
— Я сменю тебя утром, — проговорил караульный. — Смотри мне, не вздумай дрыхнуть! Господин велел глаз с девчонки не спускать…
— Чего он с ней носится? — недовольно подал голос второй невидимый собеседник. — Надо было сразу…
— Не нашего ума дело, хозяину виднее… Он хочет допросить ее сам. Поэтому…
— Понял я! Глаз не спускать…
— Тогда я пошел. Держи… — Послышалось звяканье ключей и удаляющийся стук копыт. Мы подождали на всякий случай еще пару минут.
— Давай! — шепотом сказал Мыш.
Я кивнула… и завопила изо всех сил:
— А-а-а!.. Спасите!.. Кто-нибу-удь!..
— Громче, громче… с надрывом!..
— Мамочки-и! Крыса-а!..
Визжа как резаная, моя светлость носилась по камере, звучно биясь о стены.
— Спасите-помогите! Я ее боюсь!.. А-А-А!!! Сожрет, как есть сожрет, живого места не остави-ит!..
— Ты чего там?! — неуверенно вопросили из-за двери.
Я подмигнула Мышелю и заголосила громче прежнего:
— Уберите, уберите ее с меня!.. Пошла вон, падла хвостатая, не подходи… О-о-о, святые угодники, за что мне этот кошмар?!
Наш недалекий тюремщик выдержал не больше двух минут… Дверь приоткрылась, и внутрь, щурясь в полумраке, заглянула несимпатичная физиономия с маленькими кривыми рожками.