Однако она сама обо всем пронюхала. И теперь, когда у врача закончились аргументы, в разговор вмешался Ди Бьяджо.
— Что значит — вы его забираете? — сказал он. — Этот человек — наш работник и до конца срока действия контракта принадлежит нам!
— Если оставить его здесь, то скоро вам будет принадлежать лишь его труп! — возразил отец Ренье.
— Ну и что? — Ди Бьяджо не собирался сдаваться. — Это наше дело, в которое вы не имеете права вмешиваться!
— Я тут не как частное лицо. — Голос священнослужителя стал вкрадчивым. — Я представитель крестоносцев ислама и действую от лица всей церкви… Я не могу забрать Джафара против вашей воли, но если вы продолжите упорствовать, то иерархи будут очень недовольны…
— Да… э… — Ди Бьяджо совершенно очевидно испугался. Оказаться врагом крестоносцев на Новой Америке решился бы не всякий храбрец, а заместитель главы администрации особой отвагой не отличался, — Но что мне сообщить начальству? Ведь мы отчитываемся за каждого работника!
— Это ваше дело!.. — Уловив слабость собеседника, отец Ренье усилил напор: — Придумайте что?нибудь! Джафар, поднимайся! Кто?нибудь, помогите ему дойти…
Цыбуля подхватил сумку Джафара, мастер помог ему подняться.
— Счастливо оставаться, ребята, — сказал Джафар, обернувшись у самого входа в барак.
— Будь здоров!.. Возвращайся!.. Удачи!.. — прозвучавшие в ответ возгласы слились в один.
Джафар махнул рукой и принялся подниматься по лестнице. Горло неожиданно сжалось, а сердце болезненно екнуло. Он привык к людям, с которыми вместе жил и работал, обрел тут настоящих друзей, и расставаться с ними было тяжело.
Транспортер, принадлежащий отцу Ренье, предусмотрительно подогнали к самому бараку.
— Залезай, — сказал священнослужитель, распахивая заднюю дверцу и ловким движением выдергивая лесенку.
Снаружи транспортер выглядел обычно — металлическая, похожая на жука машина на широких гусеницах. Но, увидев внутренности кузова, Джафар с трудом сдержал удивленное восклицание.
Вместо обычной стальной коробки тут была настоящая маленькая комнатка. От пола поднималось приятное тепло, стены были обиты тканью. Угол занимал шкаф, в другом расположилась кровать, на столе красовался мощный вычислительный центр.
— Хорошо живут служители церкви! — проворчал мастер, помогавший Джафару забраться по лестнице.
— Не забывай, сын мой, что мне приходится жить в этой штуке! — усмехнулся отец Ренье. — Так, вещи в угол, а сам на кровать…
— А вы? — спросил Джафар, которого от слабости просто шатало. Последние силы были потрачены во время прогулки до транспортера.
— Я устроюсь в кабине, — ответил священник. — До Новой Филадельфии путь неблизкий, но как?нибудь!
— Счастливо! — Мастер вскинул в прощальном приветствии руку, и дверь с грохотом закрылась.
— До Новой Филадельфии путь неблизкий, но как?нибудь!
— Счастливо! — Мастер вскинул в прощальном приветствии руку, и дверь с грохотом закрылась.
Джафар рухнул на кровать, и тут же заработал мотор. Транспортер дернулся, а затем сдвинулся с места. В угловом шкафу что?то тоненько задребезжало. Скорее всего, там хранилась посуда.
При всех удобствах, предусмотренных для странствующего проповедника, путешествие в транспортере имело один очень серьезный недостаток, устранить который было невозможно, — внутри самым безумным образом трясло. Поначалу, когда машина двигалась по строящейся около поселка дороге, было еще ничего, когда же дорожное полотно закончилось, стало совсем плохо.
Тряска усилилась, в мотающейся на подушке голове запульсировала боль. Джафар некоторое время держался, радуясь, что его хотя бы не тошнит, а потом мутной волной накатило беспамятство.
224?й день 160 года летоисчисления колонии
Новая Америка, Новая Филадельфия
Палата была почти такая же, как и в любой земной клинике, за одним небольшим отличием — в ней отсутствовали окна. Но даже если бы они и были, то вряд ли пейзаж за ними услаждал бы глаза — Новая Филадельфия представляла собой скопище зданий, построенных с учетом функциональности, но никак не красоты.
Коробки из металла, камня и пластика, наполовину упрятанные под землю, — смотреть на это было вовсе не обязательно. Так что Джафар, успевший увидеть маленький кусочек города, когда его перетаскивали из машины к приемному покою клиники Детей Бога, не жаловался.
Все равно по сравнению с бараком он оказался в настоящей роскоши. Чистое и мягкое белье, разнообразная пища, отдельный туалет и душ — все это казалось почти чудом.
— Как вы себя чувствуете? — Мягкий голос вошедшей в помещение сестры отвлек Джафара от размышлений о том, как ему повезло. — Ничего не беспокоит? Что?нибудь хотите?
— Нет, — ответил Джафар. — Все в порядке!
Клиника Детей Бога целиком и полностью содержалась на деньги крестоносцев ислама. Проявлялось это во всем — и в обязательных общих молитвах, которые проводились два раза в день (лежачие участвовали в них виртуально, прочих собирали в молельном зале), и в развешенных на стенах цитатах из священных текстов. И в том, что работали здесь только люди, по велению души посвятившие себя служению другим.
Сестра, пожилая чернокожая женщина по имени Тереза, прищурилась: