Методы мастера «театра просветления» были совсем иными, чем у режиссера «Нового Глобуса».
Он заставлял учеников медитировать в тишине и неподвижности: каждый курсант часами разглядывал остановленное изображение того человека, роль которого ему предстояло сыграть.
— Смотрите, — наставлял он, — не надеясь на успех, очищая себя от мыслей, и истинная сущность откроется вам… Никакие рациональные размышления не помогут понять, как правильно двигаться и говорить в том или ином образе. Знание этого должна подсказать интуиция…
Сидеть и просто смотреть оказалось необыкновенно тяжело, особенно для деятельной натуры Виктора. Приходилось перебарывать себя, сражаться с желанием встать и заняться чем?либо еще или просто отвести взгляд…
Но потом, после часов скуки и мучений, подобно безмолвному взрыву, приходило понимание, как именно надо себя вести, чтобы сыграть пьяницу, религиозного фанатика или мелкого бандита, чтобы они казались не просто убедительными, а настоящими!
И Хидэки Тодзио оставался доволен. Иногда. Но все чаще и чаще.
1 августа 2217 года летоисчисления Федерации
Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага
— Сэр, господин полковник… разрешите обратиться! Пойманный у дверей в столовую, Фишборн не выразил удивления. Он величественно повернулся к спешно подходящему Виктору и самым бесстрастным тоном спросил:
— Что вам угодно, мистер Зеленский?
— Зачем все это делают с нами, сэр? Я помню, что вы обещали, не отвечать на такие вопросы, но вокруг творится слишком много странного и даже пугающего! И в то же время во всем чувствуется система! Мне кажется, мы имеем право знать, сэр! — все это Виктор выпалил на одном дыхании. Он прекрасно понимал, что подобные расспросы могут привести к очередному взысканию, но осознанно рисковал.
Курс специальной подготовки СЭС отличался рядом особенностей, которые нельзя было объяснить какой?либо рациональной необходимостью.
Во?первых, полностью отсутствовал какой?либо распорядок. Курсантов могли поднять и в шесть утра, и в девять.
Курсантов могли поднять и в шесть утра, и в девять. Единственным обязательным элементом оставалась пробежка, которая следовала за побудкой, завтрак, как и любой другой прием пищи, мог быть отменен или передвинут по времени.
Но и сам процесс поглощения пищи, в обычных условиях приносящий немало удовольствия, здесь вызывал лишь отвращение. Каждого из курсантов кормили именно тем, к чему он испытывал максимальную неприязнь.
Тем, кто не имел особенных пристрастий, приходилось питаться съедобными слизняками и тараканами.
Расписание обучения отличалось редкостной хаотичностью. В нем нельзя было уловить и намека на недельный цикл, присущий большинству учебных заведений. Нагрузки же были запредельные. Занимались по тринадцать?пятнадцать часов в сутки. Иногда проводились ночные занятия.
За время, проведенное на острове, Виктор обнаружил в организме несколько десятков новых мышц. Даже там, где им вроде быть не положено. И все эти мышцы постоянно ныли.
Мозги, в которые одновременно впихивали законы, имеющие силу на всех планетах Федерации, описание самих этих планет и живых существ, их населяющих, социологию, психологию, культурологию, актерское мастерство, умение обращаться с оружием и транспортом и многое другое, начинали, грубо говоря, «перегреваться».
Виктор время от времени ловил себя на том, что последние десять минут сидит, тупо уставившись в пространство, и ни -о чем не думает. Кое у кого из его коллег случались галлюцинации.
Но больше всего удивляло курсантов, что в перегруженном расписании находилось время для каких?то совсем непонятных занятий, вроде приснопамятного «захоронения». Неделю назад целый вечер они потратили на то, чтобы под руководством лейтенанта Джонсона научиться быстро и уверенно шагать задом наперед.
Синяки на локтях с того дня у многих еще не зажили.
— Да, вы имеете право знать, — после минутного размышления согласился Фишборн, — и обязательно узнаете. Но позже. Сейчас еще слишком рано. Несвоевременное знание лишь повредит вашей подготовке.
— Но господин полковник…
— Идите, мистер Зеленский! — Сказано это было тоном приказа. — Вы свободны!
Фишборн удалился в столовую, а Виктор вернулся к жилому корпусу, где его поджидал Рагнур.
— Ну что? — спросил тот.
— Ничего, как я и думал, — вздохнул в ответ Виктор. — Ничего он мне не сказал, как и следовало ожидать.
— Грустно все это. — Норвежец покачал головой. — Нас накачивают знаниями, словно цистерны — нефтью. Только, боюсь, наши черепушки несколько мягче, чем стальная броня танков! Как бы башни не лопнули!
19 августа 2217 года летоисчисления Федерации
Земля, остров Грасъоса Канарского архипелага
— Сейчас мы с вами займемся феноменом организационного лидерства. — Голос «безумного профессора» доктора Сикорски звучал сегодня особенно пронзительно. Возможно, причиной тому было то, что половину ночи курсантам пришлось провести, стоя на одной ноге и погрузившись в море почти по горло.
Смысл в этом «упражнении» нашел бы разве что маньяк с двадцатилетним стажем, но инструктор Джонсон, который на маньяка никак не походил, остался очень доволен результатами.