— Ну и как приключения? — вяло поинтересовался Виктор. Он еще в немалой степени чувствовал себя Рышардом Крачковским. Раздвоенность личности порождала немалый дискомфорт.
— Так себе, если честно. — Майор отложил ножницы и уселся в кресло. Взгляд его, вопреки шутливому тону, оставался серьезным. — Ты уж извини, что так получилось. Все аналитики сходились на том, что «Белое Возрождение» — банальная расистская группа и что задание будет легким. Знай я, как все обернется, отправил бы кого?нибудь поопытнее.
— Эти извинения — тоже игра? — Виктор попробовал улыбнуться, не так, как это делал Рышард, а по?своему, и с ужасом понял, что ничего не получается.
— Нет, я говорю искренне. — Загоракис пристально разглядывал подчиненного. — Но ведь ты справился…
— И для этого мне пришлось убивать людей…
— Ты о Фонти? — Майор изобразил смущение. — Такова грязная часть нашей работы. Но вообрази сам, какую опасность представлял бы он, оставшись в живых?
— Это все предположения, а они сбываются, как ты, Деметриос, хорошо понимаешь, далеко не всегда!
— Я, кажется, знаю, что с тобой происходит. — Проницательности Загоракису было не занимать. Кроме того, он сам много лет провел в шкуре оперативного агента.
— Проницательности Загоракису было не занимать. Кроме того, он сам много лет провел в шкуре оперативного агента. — Когда вас вербовали, то было много трескотни о войне идей, о ликвидации социальных тенденций бескровными методами… Ведь так?
— Было, — согласился Виктор.
— Как обычно. — Майор неожиданно рассмеялся. — Полковник Фишборн создает у вас иллюзии, а разбираться с ними приходится нам! Но пойми, Виктор, что он — вербовщик, а они всегда приукрашивают наши реалии! Скажи мне, если бы тебе сообщили, что на секретной службе придется все время врать, ты бы согласился работать в СЭС?
— Пожалуй, нет.
— И никто из порядочных людей не согласился бы! А Службе нужны свежие кадры, нужны таланты и мозги, и поэтому для завлечения новичков используется красивый треп о войне призраков! А о войне лжи, которая ведется на самом деле, все скромно умалчивают!
— Да, я все это сознаю. — Виктор зевнул. После прилета из Сан?Антонио он еще не адаптировался к местному времени. — Вот только от этого мне почему?то не легче…
— СЭС существует уже почти пятьдесят лет, — пояснил Загоракис, — и в основном благодаря вранью, называемому по?научному дезинформацией. Если бы не она, то люди давно между собой перегрызлись бы… Так что малая ложь во спасение, на мой взгляд, оправданна!
— У тебя вышло что?то вроде проповеди. — Виктор улыбнулся, и на этот раз лицевые мышцы сократились как надо. — Вот только у Роберта Фонти это получалось куда лучше. Искреннее, что ли.
— Ладно, замнем, — майор тоже усмехнулся. — Я понимаю, ты устал — три года без отдыха. Ну ничего, пройдешь оздоровительный курс у доктора Штрауха, будешь как новенький… А потом получишь месячный отпуск.
— Это серьезно? — удивился Виктор. — Я уж думал, что такие вещи в СЭС не практикуются.
— Еще как практикуются, — проворчал Загоракис, — так же как и зарплата. Ты удивишься, когда узнаешь, как разбух твой банковский счет.
10 апреля 2220 года летоисчисления Федерации
Земля, Берн
— Доброе утро, Виктор. — Толстяк Штраух улыбнулся пациенту с искренней доброжелательностью. — Думаю, что сегодня мы с вами встречаемся в последний раз…
— Что, для меня уже заказано место на кладбище?
— Способность шутить вернулась — это очень хороший знак, — заметил доктор. — Садитесь в кресло, проведем финальный зондаж.
Кресло мягко охватило спину, ремни, правда, оставались в «норах». Зондаж — процедура безболезненная и почти неощутимая, в отличие от некоторых видов терапии.
Умная машина копалась у него в мозгу, а Зеленский лежал, полностью расслабившись. Месяц, который он провел в реабилитационном центре при штаб?квартире СЭС, ни один нормальный человек не назвал бы отдыхом — сплошные процедуры, тренировки, занятия…
Но для агента СЭС, вернувшегося с задания, все это показалось сущим раем. Ему помогли восстановить физическую форму и кое?какие навыки, не использовавшиеся и поэтому потерянные за время оперативной работы, напихали в голову множество новой информации по методам социального воздействия и — это самое главное — привели в порядок мозги…
— Так, — сказал доктор Штраух, вырывая пациента из плена размышлений, — все закончено. Кресло можете освободить.
— Ну что, я здоров? — поинтересовался Виктор.
— Процентов на девяносто пять, — кивнул Штраух, разглядывая что?то на мониторе, — остатки субличности еще существуют, особенно в области мышечных реакций, но жить им осталось недолго… Все остальные показатели в норме, так что я сегодня же отошлю майору Загоракису рекомендации, позволяющие допустить вас к работе.
11 апреля 2220 года летоисчисления Федерации
Земля, Берн
— Отпуск у тебя ровно месяц, — напомнил Загоракис, — опоздание всего на день повлечет довольно серьезное наказание! И не вздумай сбежать!
— А что, такие случаи бывали? — полюбопытствовал Виктор. Он сидел в кабинете начальства в собственной одежде, той самой, в которой приехал в Квебек три года назад. На поясе висел мобибук с его собственным, еще нижегородским номером, а у ног стояла сумка с вещами.