— А ты, Ральф, чем занимаешься? — спросил Рышард, когда им принесли по второй кружке пива.
— Культурой индейских племен, — ответил Эрлингмарк.
— Так ты вроде не антрополог?
— Степень получил по теме «Философские основы литературы магического реализма двадцатого века». — Рыжий ученый одним глотком ополовинил деревянную посудину. — Но потом область моих интересов сменилась. Изучаю культы и воззрения малочисленных индейских племен, уцелевших в Техасе и горах Сьерра?Мадре. Периодически езжу по отдаленным районам, опрашиваю последних носителей этнического самосознания… Сохраняю то, что через полсотни лет, когда последние пуэбло и юма отойдут к праотцам, станет такой же древностью, как скандинавские или греческие мифы…
— Интересное, должно быть, дело, — вежливо отозвался Рышард
— Иначе бы я за него не взялся. — Эрлингмарк усмехнулся. — И знаешь, я занимаюсь этим почти восемь лет, и все равно индейцы, с которыми я общаюсь все это время, так и не стали считать меня своим! Они разговаривают со мной вежливо, но никогда не назовут другом и не откроют тайны до конца! Иногда это меня бесит, иногда просто заставляет еще больше увериться в своем мнении…
— Это в каком?
— В том, что мы, белые люди, выходцы из Европы, другие, чем они. Не лучше или хуже, а просто другие, и даже не столько биологически, сколько духовно, — сказано это было с искренним пылом. Пиво развязало профессору язык, и он начал изрекать мысли, опасно близкие к самому настоящему расизму.
Рышарду предстояло действовать с удвоенной осторожностью.
— Да, — проговорил он, изображая смущение, — это звучит несколько необычно, но схожие размышления одолевали и меня. Правда, не по поводу индейцев, их у нас нет, но зато большая община китайцев. Они живут между нами столетиями и тем не менее никак не интегрируются в социальную среду.
— Именно, — вздохнул Эрлингмарк. — Ладно индейцы, их мало, и участь их предрешена. А азиаты? Их все больше и больше…
Но тут в душе профессора пробудилась осторожность. Бросив опасливый взгляд на молодого коллегу, он резко оборвал фразу.
— По?моему, уже стемнело. — Рышард сделал вид, что не заметил неловкости собеседника. — Пожалуй, пора по домам?
Он зевнул. Давала о себе знать усталость после дня напряженной работы.
— Пора, — кивнул Эрлингмарк. Около столика, точно джинн, выскочивший из бутылки (учитывая специфику заведения, явно из пивной), возник официант.
— Всего хорошего, — сказал Рышард, когда коллеги вышли на улицу. — Интересно было поболтать!
— Мне тоже.
Они обменялись рукопожатиями. Виктор повернулся и зашагал в сторону университета, спиной ощущая внимательный и подозрительный взгляд Эрлингмарка.
17 августа 2219 года летоисчисления Федерации
Земля, Сан?Антонио
Профессор Фонти обитал в особнячке старого колониального стиля неподалеку от университета. Приглашение сюда Рышард получил вчера, когда неожиданно встретил профессора в департаменте.
Приглашение сюда Рышард получил вчера, когда неожиданно встретил профессора в департаменте.
— … Добрый день, коллега, — сказал тот. — Как ваше исследование?
— Копаю, — доброжелательно улыбнувшись, ответил Рышард. — Пока вожусь со статистической информацией городского управления занятости и налогового управления. А вы же знаете, какой бардак у них в отчетности!
— Увы, мне это известно, — покачал головой Фонти. — Когда?то люди думали, что переход к электронному документообороту уничтожит хаос в делопроизводстве. Увы, они жестоко заблуждались! Причина беспорядка — в голове, а не в документах! Впрочем, я отвлекся. Заходите ко мне завтра. Расскажете о результатах.
— С удовольствием, — ответил тогда Рышард и вот теперь выполнял обещание…
Дверь распахнулась еще до того, как Крачковский успел коснуться звонка. Тут явно использовалась видеосистема, контролирующая пространство перед домом.
— Входите, — сказал Фонти, делая радушный жест. — Вот сюда, за мной…
Рышард вслед за хозяином прошел через большую гостиную, удивительно скупо обставленную, и оказался во внутреннем дворике. Густо растущие деревья создавали приятную тень, в которой разместился небольшой столик. В успокаивающее шуршание листьев вплеталось журчание крошечного фонтанчика.
— Чаю? — предложил Фонти. — Или чего покрепче?
— Лучше чаю, — чуть смущенно ответил Рышард. — Для алкоголя еще рано!
— Ох уж эта славянская привычка: если уж пить, то напиваться до умопомрачения! — усмехнулся Фонти, берясь за изящный чайничек из голубоватого фарфора (извивающиеся драконы, которые покрывали его выпуклые бока, пучили синие глаза, точно их мучила отрыжка). — Здесь, на американском континенте, пьют по?другому!
— Увы, социокультурные отличия в этой области сохраняются, — улыбнулся Рышард, с благодарным кивком принимая чашку.
— Пейте, — махнул рукой Фонти. — А я пока посмотрю ваши материалы!
Чай оказался зеленым. Пока Рышард смаковал его, профессор вставил принесенную гостем кассету в мобибук и теперь не отрывал глаз от виртэка.
— Неплохо, — пробормотал он, когда чайная чашка с легким стуком приземлилась на блюдце. — Весьма перспективно. К статистическим данным вы надеетесь добавить интервью?