Клавейн ничего не ответил.
— Пожалуйста, следуйте за мной, — сказал Производитель Работ, вытягивая в сторону выхода один из своих манипуляторов.
Роботу явно не терпелось их выпроводить.
Клавейн убедился, что пойдет следом за ним.
Он делал все возможное, чтобы сознание оставалось чистым и спокойным — насколько это возможно. Например, сконцентрироваться на механическом движении рук. Обратный путь, казалось, занимал намного больше времени, чем путешествие внутрь кометы. Впереди суетливо, с какой-то брезгливой осторожностью, семенил Производитель Работ, его широко расставленные нижние конечности перегораживали все пространство туннеля. Настроение робота было невозможно прочитать, но у Клавейна создалось впечатление, что робот очень рад избавиться от посетителей. Этого слугу запрограммировали на то, чтобы обеспечивать максимальную эффективность работ, но его недовольство при появлении посетителей было просто неподражаемым. Клайвену доводилось иметь дело с роботами-слугами всевозможных модификаций. У всех в программу было заложено некое подобие характера. Но ни один не демонстрировал столь искреннего неприятия человеческой компании.
На полпути к выходу Клавейн неожиданно остановился.
«Одну секунду!»
(Что случилось?)
«Не знаю. Скафандр указывает на небольшую утечку атмосферы в районе перчатки. Наверно, я задел стену и порезал ткань».
(Это невозможно, Клавейн. Стена сделана из кометного льда средней плотности. Ты бы еще сказал, что порезался дымом!)
Клавейн кивнул.
«Считайте, что я порезался дымом. Скорее всего, там был какой-то маленький острый обломок».
Он повернулся и поднял руку. На тыльной стороне перчатки действительно мигало розовое пятно в виде прицела, указывая основной район утечки.
(Он прав, Скейд), — отозвался Ремонтуа.
(Ничего страшного. Вернемся на корвет и починим.)
«У меня пальцы мерзнут. Скейд, мне уже довелось потерять руку. И я не хочу, чтобы это произошло еще раз».
Клавейн услышал, как она фыркнула — этот странный звук прекрасно выражал нетерпение.
(Тогда заделай дырку!)
Вытащив из поясника спрей, он уменьшил диаметр отверстия до минимума и ткнул носиком в центр розового пятна. Тонким червячком выползая из отверстия, серая клейкая масса скрепляла ткань и мгновенно застывала. Клавейн выписывал на ладони миниатюрные синусоиды, сначала горизонтальные, потом вертикальные, пока не измазал всю перчатку.
Рука действительно успела замерзнуть. И нещадно болела, с тех пор как он проткнул перчатку лезвием пьезо-ножа, причем не снимая его с пояса — одним быстрым движением: одна рука скользит поперек острия, а вторая наклоняет нож. Учитывая обстоятельства, Клавейн неплохо справился, рана могла оказаться более серьезной.
Наконец тюбик можно было убрать. В шлеме все еще звучал слабый предупреждающий писк, а на перчатке мерцало розовое пятно, но ощущение холода понемногу проходило. Небольшая утечка уже не могла вызвать каких-то проблем.
(Все?)
«Думаю, клея достаточно. Когда будем на корвете, проверю более тщательно».
К облегчению Клавейна, инцидент был исчерпан. Слуга засеменил дальше, люди последовали за ним. Наконец туннель вышел на поверхность. Оказавшись снаружи, Клавейн пережил обычный приступ головокружения. Гравитация кометы была настолько слабой, что едва ощущалась, и по малейшему поводу воображение рисовало человеческую фигуру, которая висит вниз головой над бездонной пропастью, приклеенная подошвами к угольно-черному льду.
Гравитация кометы была настолько слабой, что едва ощущалась, и по малейшему поводу воображение рисовало человеческую фигуру, которая висит вниз головой над бездонной пропастью, приклеенная подошвами к угольно-черному льду. Впрочем, это ощущение продлилось недолго и снова сменилось уверенностью и спокойствием. Производитель Работ протолкнул себя в отверстие и исчез в недрах туннеля.
Скейд, Ремонтуа и Клавейн быстро направлялись к корвету, который поджидал их — черный клиновидный провал в россыпи звезд.
(Клавейн?)
«Да, Скейд?»
(Не возражаешь, если я задам тебе вопрос? Производитель Работ сообщил, что ты сомневался… Это правда, или робот просто запутался в твоих вековых воспоминаниях?)
«Понятия не имею».
(Теперь ты понял, что вернуть оружие необходимо? Я имею в виду — принял?)
«Здесь нет ничего неясного. Эти орудия нам нужны».
(Я чувствую, что ты честен. И что ты все понял, не так ли?)
«Думаю, да. То, что мне ты показала мне, многое объясняет».
Клавейн шел в десяти-двенадцати метров перед Скейд и Ремонтуа — с максимальной быстротой, на какую мог осмелиться, пока не поравнялся с ближайшим тросом, удерживающим корвет. И тут, совершенно неожиданно, остановился и схватился одной рукой за трос. Этого движения было достаточно, чтобы Скейд и Ремонтуа застыли на месте.
(Клавейн…)
Клавейн отстегнул пьезо-нож от пояса и вонзил его в пластиковую мембрану. Установив максимальную длину и минимальную толщину лезвия, он резал эпоксидное покрытие, пятясь по невидимому радиусу. Метр, два… Лезвие вспарывало упругую пленку почти без усилий. Чтобы якоря по-прежнему могли удержать корабль, разрез не должен был превышать четырех метров.
Это определялось только опытным путем, но омерзительное чувство в животе подсказало Клавейну, что пора остановиться. Лоскут за надрезом тут же начал отгибаться. Эластичная пленка сокращалась, увеличивая прорезь. Четыре метра, шесть, десять… Разрез раскрывался во всех направлениях. Фигуры Скейд и Ремонтуа, которые стояли на другом краю пропасти, начали сами собой отодвигаться назад.