Открыв саркофаг, Скейд «подогрела» замороженное тело на пятьдесят милликельвинов [11], затем установила бесцветное устройство в рабочую позицию, и прибор, вибрируя, поплыл над Галианой, не касаясь поверхности ее кожи. Скейд шагнула назад, сервоприводы ее доспехов упруго скрипнули. Бледный механизм вселял в нее тревогу — как всегда. С ним что-то было не так. Именно из-за этой глубоко скрытой неполадки его почти не использовали — за исключением редких случаев, когда возникала крайняя необходимость. Но с теми, кто осмеливался открыть ему свои сознания, происходили ужасные вещи.
Скейд не намеревалась использовать устройство на полную мощность… До поры до времени. Сейчас нужно просто поговорить с Волком, а для этого достаточно побочных функций — ей нужны лишь полная изолированность и запредельная чувствительность установки, способность улавливать малейшие сигналы в бурном море нейронного хаоса и усиливать их. До подключения основных функций дойдет лишь в том случае, если на то будут веские причины. Следовательно, пока можно не беспокоиться.
Она знает о неисправности установки, и этого достаточно.
Пора. Внешние индикаторы показывали, что Галиана «отогрелась» достаточно, чтобы будить Волка. Прибор уже уловил знакомые сигналы электрической и химической активности: женщина в саркофаге начинала думать.
Скейд закрыла глаза. Это был момент перехода: сначала чувство, словно все вокруг начинает вращаться, затем ощущение дезориентации и, наконец, смещение восприятия. В следующий миг она оказалась на скальном пятачке, таком крошечном, что с трудом могла стоять. Таких скал было много. Они цепочкой уходили в туман, который окружал Скейд, подобно дорожке на сером мелководье, соединенные острыми каменными гребнями. Рассмотреть что-либо в десяти-пятнадцати метрах было невозможно. Холодный влажный воздух пах морской солью и гниющими водорослями. Скейд озябла и поплотней укуталась в халат. Кроме халата, на ней ничего не было, пальцы босых ног словно цеплялись за край камня. Мокрые темные волосы лезли в глаза. Она подняла руку, отбросила со лба непослушную прядь — и вздрогнула от неожиданности: гребень на макушке исчез. Скейд снова стала обычным человеком — Волк сделал ее тело прежним.
Где-то в отдалении, словно возбужденная толпа, ревел океан. Небо было бледным, серо-зеленым, и казалось неотделимым от тумана, который простирался до самой земли. От этого зрелища Скейд затошнило.
Первая пробная, неумелая попытка общения между Скейд и Волком, когда он говорил устами Галианы, вызвала ощущение безнадежной одномерности. Общение происходило нестерпимо медленно по сравнению с прямым контактом сознаний. После этого Скейд согласилась встретиться с Волком в трехмерной симуляции пространства с эффектом присутствия и полного погружения.
Это был выбор Волка — не ее выбор. Именно он придумал эту обстановку, куда Скейд была вынуждена войти, принимая его условия. Можно было бы наложить на эту реальность что-нибудь по собственному усмотрению, но Скейд боялась, что привнесет какие-нибудь нюансы и детали, которые допускать не следует.
Лучше играть по правилам, установленным Волком, даже если при этом у нее нет полного контроля над ситуацией. Скейд знала, что такая игра походила на обоюдоострый клинок. Она бы не стала доверять ни единому слову, сказанному Волком, но Галиана тоже присутствовала где-то рядом. Галиане тоже известно достаточно много, и ее знание все еще может пригодиться Материнскому Гнезду. Единственная сложность — отличить ее саму от Волка, поэтому Скейд приходилось уделять столько внимания каждому нюансу окружающей обстановки. Неизвестно, где может прорваться Галиана, и вряд ли ей удастся надолго оттеснить чуждый разум.
«Я уже здесь. А ты где?»
Рев прилива усилился. Ветер снова сбил ей на глаза прядь волос. Вокруг было множество острых камней, и она почувствовала шаткость своего положения. Внезапно в тумане открылся небольшой просвет, и на границе зоне видимости появилась расплывчатая серая фигура. Очертания фигуры лишь намеком напоминали человеческие — впрочем, туман, который то сгущался, то рассеивался вокруг нее, все равно не позволял разглядеть детали. Призрачный силуэт вполне мог сойти за обломанное непогодами сухое дерево. Но Скейд чувствовала присутствие, и оно было ей знакомо. Пугающий холодный разум походил на узкий луч прожектора, бьющего сквозь туман. Это был разум без самосознания, мысли без эмоций и без какого-либо ощущения себя как личности. Только анализ и заключения.
Далекий рев прибоя начал складываться в слова.
— Что тебе от меня надо, Скейд?
«То же, что…»
— Пользуйся голосом.
Она подчинилась.
— То же самое, что я всегда от тебя хотела: совета.
— Где мы, Скейд?
— Мне казалось, ты сам выбрал место.
— Я не это имел в виду. Где находится тело?
— На борту корабля, — ответила Скейд. — В межзвездном пространстве, на полпути между Эпсилон Эридана и Дельтой Павлин.
Интересно, почему Волк не знает, что они больше не находятся в Материнском Гнезде. Возможно, это просто счастливая случайность; впрочем, Скейд не была в этом убеждена.
— Зачем?
— Ты знаешь зачем. Из-за орудий в районе Ресургема. Мы должны завладеть ими, прежде чем прибудут машины.