Но Ана Хоури существовала. Она раскрыла ему свои секреты — не только те, что касались ее подлинной личности и личности Триумвира, но и секреты, пробуждающие боль, которая гнездилась глубоко в душе. О том, что у нее есть муж; о том, что их безжалостно разлучили. Он не сомневался ни на миг, что Ана до сих пор любит того человека. И в тоже время отчаянно хотел оторвать ее от прошлого, заставить принять случившееся и двигаться дальше. И это заставляло чувствовать вину. То, что он хотел сделать, было не только помощью Хоури. Он желал ее, желал горячо и неистово. И ненавидел себя за подобные мысли, но желание не ослабевало.
— Ты можешь встать?
— Я же пришел сюда.
— Тогда иди за мной. И не вздумай что-нибудь выкинуть. Иначе тебе будет очень плохо.
— Что вы от меня хотите?
— Кое-что обсудить наедине.
— Что вы от меня хотите?
— Кое-что обсудить наедине.
— Мне и здесь неплохо, — фыркнул Овод.
— Хочешь, я отдам тебя Антитеррористам? Это очень легко устроить. Уверена, они будут счастливы тебя видеть.
Инквизитор провела пленника в комнату, которую он помнил по первому визиту — со стеллажами, забитыми массой папок, вдоль трех стен. Закрыв за собой дверь, плотно и надежно, Ана взяла со стола тонкий цилиндрик серебристого цвета, похожий на сигару, подняла над головой и несколько раз медленно обернулась вокруг себя. Наконец крошечные красные огоньки на «сигаре» замигали и стали зелеными.
— Ну вот, все в порядке, — сказала она, когда огоньки перестали менять цвет в течение трех-четырех минут. — С недавних пор приходится соблюдать крайнюю осторожность. Пока я была на звездолете, здесь установили жучок.
— И что, много узнали? — поинтересовался Овод.
— Вообще ничего. Это была примитивная «пуговица». К тому времени, как я вернулась, она сама собой накрылась. Но потом они сделали другую попытку, чуть менее неуклюжую. Я не могу рисковать, Овод.
— Кто это развлекался? Еще один департамент?
— Возможно. Я пообещала им голову Триумвира на блюдечке и не доставила. Кто-то что-то начал подозревать.
— У тебя есть я.
— Ага… Полагаю, это должно меня немного утешить… О, черт! — казалось, она только что смогла разглядеть его лицо. — Что они с тобой сделали! Прости, что заставляю тебя через это пройти.
Она извлекла из ящика стола крошечную аптечку, смочила дезинфицирующим раствором ватный тампон и начала аккуратно обрабатывать его рассеченную бровь.
— Больно, — прошипел Овод.
Лицо Аны находилось совсем близко. Он видел каждую пору на ее коже… и мог глядеть ей прямо в глаза, не испытывая неловкости.
— А чего ты хотел? Тебя действительно сильно избили?
— Твои друзья не сделали ничего такого, чего не делали раньше. Выживу… — Овод непроизвольно дернулся. — Да, гуманизмом они не страдают.
— Они не получили никаких особых распоряжений — только обычные инструкции общего характера… Извини, но это было неизбежно. Если хоть одна частность, касающаяся твоего ареста, покажется не совсем правдоподобной, нам конец.
— Ты не против, если я сяду?
Хоури помогла ему опуститься на стул.
— Жаль, что приходится заставлять других людей испытывать боль.
Овод вспомнил, как полицейские повалили женщину с гнилыми зубами.
— Ты уверена, что с ними все будет в порядке?
— За решетку никого не посадят. По крайней мере, я так планирую.
— Это я и имею в виду. Ана, те люди не должны страдать. Им предстоит быть свидетелями.
Хоури еще раз смочила вату.
— Черт подери, они пострадают куда больше, если наша затея провалится. Никто из них ногой не ступит на борт шаттла, пока не решится последовать за тобой. Лучше чуть-чуть потерпеть сейчас, чтобы не умереть позже.
Как будто в подтверждении своих слов, она чуть сильнее надавила тампоном, и Овод взвыл: больное место как будто проткнули иголкой.
— Весьма трезвый взгляд на мир, — простонал он. — Похоже, что ты провела с теми Ультра больше времени, чем говорила.
— Я не Ультра. Да, я использовала их. Они использовали меня. Но это не значит, что я стала такой же, — Хоури захлопнула аптечку и спрятала ее обратно в стол. — Постарайся это запомнить, ладно?
— Извини. Просто вся эта история выглядит до черта отвратительно. Как будто это не люди, которые живут с нами на одной планете, а стадо овец.
Мы решили, что где-то там им будет лучше, и гоним их туда. Не оставляя им никакого права на выбор.
— У них нет времени делать выбор, вот в чем проблема. Мне бы тоже хотелось сделать все демократично. Знаешь, что мне больше всего на свете нравится? Чувствовать, что у меня совесть чиста. Но на этот раз у меня ничего не выйдет. Представь себе, что люди узнают, как оно все выглядит на самом деле. Единственная возможность не погибнуть вместе с этой гребаной планетой — сесть на межзвездный корабль. Который сросся с телом своего капитана, зараженного Комбинированной Эпидемией, и в результате превратился черт знает во что. Добавлю, что этот капитан — убийца, который окончательно выжил из ума. Ох… Само собой, народ сломя голову помчится к твоим шаттлам. А раскатывать перед ними ковровую дорожку будет лично Триумвир Илиа Вольева, персона нон грата номер один на Ресургеме. Как ты думаешь, сколько человек скажет «спасибо, не надо»?