Оглядываясь на прошлое, решение можно считать очень удачным.
Приближаясь к мембране, которая окружала зону невесомости, перевозчик притормозил. Рядом с гигантской изумрудной сферой Клавейн внезапно почувствовал себя крошечным. Окруженная мягким сиянием, она напоминала миниатюрную планету. Раздался хлопок, и робот проник сквозь мембрану.
Клавейн поднял раму, позволяя воздуху ядра смешаться с атмосферой в кабине перевозчика. Запах зелени защекотал ноздри. Воздух был великолепный — прохладный, свежий, влажный, наполненный ароматом леса после утренней грозы. Клавейн бесконечное число раз посещал Ядро, но аромат напомнил ему не о тех визитах, а о детстве. Он не помнил, когда и где это было, но он уже шел через такой лес — вернее, очень похожий. Где-то на Земле. Кажется, место называлось Шотландией.
В Ядре гравитация отсутствовала. Но растительность, которая наполняла его, не напоминала бесформенную зеленую массу, свободно плавающую в пространстве. Через всю сферу, от одной стенки к другой, тянулись дубовые перекладины длиной около трех километров.
То соединяясь, то ветвясь, они составляли симпатичный деревянный «скелет». Некоторые отростки раздувались, внутри образовывались уютные пустоты, освещенные фонариками пастельных тонов. Более мелкие «ветки» сплетались в трехмерные ячейки, где крепилась основная часть растений. Вся эта сложная конструкция была увита оросительными и питающими трубками, подключенными к системе жизнеобеспечения, которая пряталась в самом сердце Ядра. По всей поверхности мембраны были беспорядочно разбросаны «солнечные лампы» — кое-где их можно было разглядеть сквозь листву. Сейчас они горели ярко-синим цветом, имитируя полуденное небо. Ближе к «вечеру» спектр освещения начнет сдвигаться в сторону длинных волн, окрашиваясь оранжевыми и ржаво-красными оттенками заката. Местные сутки составляли двадцать шесть часов, как на Йеллоустоуне.
Потом наступит ночь. Сферический лес оживет, наполнившись стрекотанием и голосами тысяч фантастических ночных животных. Сидя на «перекладине» где-нибудь в центре ядра, в темноте, в самом деле можно было поверить, что лес простирается во все стороны на тысячи километров. Достаточно было удалиться метров на сто от мембраны — и вращающиеся кольца исчезали в листве, а шум их работы не проникал внутрь.
Робот петлял среди зелени. Он точно знал, куда нужно доставить пассажира. Повсюду Клавейн видел других Объединившихся, но в основном это были дети и старики. Младенцы рождались в триплете с обычной гравитацией. Начиная с шестимесячного возраста, их привозили в Ядро — регулярно, через равные промежутки времени. Здесь, под надзором взрослых, они учились двигаться и ориентироваться в условиях невесомости. Большинство малышей считали это просто игрой, но именно в это время отбирали лучших из них — тех, кому в будущем придется вести войны в космосе. Их было мало, очень мало — детей, которые демонстрировали столь высокие способности к пространственной ориентации, что их ожидало место в команде планирования боевых операций.
Старики были слишком слабы, чтобы долго находиться на уровнях с высокой гравитацией. Однажды они перебирались в Ядро и уже его не покидали. Клавейн как раз пролетал мимо такой пары. Каждый был одет в поддерживающую «сбрую» — медицинскую обвязку, которая удваивала силу мышц. Ноги стариков безвольно волочились по воздуху, точно раздумывая, стоит ли вообще делать какие-то движения. Воспитатели убеждали пятерку детей оттолкнуться от деревянной перекладины и отправиться в открытое пространство.
Непосвященному сцена могла показаться зловещей. Дети были облачены в черные «скафандры» и шлемы, защищающие от острых веток, глаза закрыты выпуклыми темными очками, которые затрудняли восприятие окружающей среды. Старики носили такие же комбинезоны, но без шлемов, что позволяло увидеть полное отсутствие радости на их лицах. Выглядят так, будто отправляют заупокойную службу, подумал Клавейн. Так серьезно, что дальше некуда.
Он активизировал свои имплантанты, чтобы выяснить истинное положение дел. Пространство мгновенно расцвело кричаще яркими структурами. На детях появились туманные наряды, исчерченные огненными завитками и зигзагами, которые походили на племенные знаки. Головы были обнажены, шлемы, отягощавшие их, исчезли. Два мальчика, три девочки. Клавейн оценил их возраст: примерно от пяти до семи. Чувства, которые они испытывают, радостными не назовешь, хотя никто из них не кажется подавленным или безразличным. Скорее, дети выглядели чуть-чуть напуганными и взволнованными. И, несомненно, присутствовало соперничество: каждый взвешивал свои шансы и риск первым оказаться в воздухе.
Старики почти не изменились, но теперь Клавейн настроился на мысленный тон, который они излучали. Омытые аурой ободрения, лица стариков посвежели и выглядели скорее безмятежными и исполненными терпения, чем строгости. Они были готовы ждать часами, пока дети решатся действовать.
Окружающая обстановка тоже изменилась.
Они были готовы ждать часами, пока дети решатся действовать.
Окружающая обстановка тоже изменилась. Воздух наполнился яркими бабочками и стрекозами, которые стремительно носились вокруг по немыслимым траекториям. В листве прокладывали путь неоновые гусеницы. Колибри перелетали от цветка к цветку, зависая в воздухе, словно заводные игрушки. Обезьяны, лемуры и летающие белки нахально пересекали свободное пространство, их глаза блестели, как мраморные шарики.