— И оно убило его.
— Более того, мистер Клавейн. Оно стерло его из существования, — Хи посмотрел на гостя, кивнул и заговорил, точно учитель с учеником — терпеливо и настойчиво: — Похоже, вся история Ива оказалась удалена. Всю кривую соприкосновений во времени и пространстве вырезали из нашей реальности, с того момента, где его убили во время Комбинированной Эпидемии. По-моему, логичнее всего предположить, что он умер в нашем пространственно-временном потоке, в котором находимся мы с вами.
— Но для Сухой он жив, — сказал Клавейн.
— Да. Для нее он жив. Она помнит, как все происходило. Полагаю, Паулина находилась достаточно близко к фокусу поля, и ее воспоминания оказались перепутаны, переплетены с первоначальной версией событий.
Полагаю, Паулина находилась достаточно близко к фокусу поля, и ее воспоминания оказались перепутаны, переплетены с первоначальной версией событий. Мерсье был «стерт», но у нее, тем не менее, сохранились воспоминания о нем. Так что Сухой вовсе не сошла с ума и не бредила. Просто она оказалась свидетелем события, которое выходит за пределы нашего понимания. Мистер Клавейн, вас не пугает, что эксперимент вообще мог привести к такому результату?
— Вы уже говорили, что это было опасно.
— Более опасны, чем мы могли себе представить. Интересно, сколько еще пространственно-временных линий были стерты из существования до того, как хотя бы один свидетель оказался так близко, чтобы почувствовать изменения?
— Вы не против, если я задам вам вопрос? — спросил Клавейн. — Чему на самом деле были посвящены те эксперименты?
— Хороший вопрос. Как я уже сказал, исследованию переходов… и более экзотических состояний квантового вакуума. Мы научились высасывать инерцию из материи. В зависимости от состояния поля есть возможность выкачивать ее до тех пор, пока инертная масса материи не станет максимально приближенной к нулю. Согласно Эйнштейну, материя без массы имеет только одну возможность: двигаться со скоростью света. Она вынуждена стать фотонной, полностью превратиться в излучение.
— Именно это и произошло с Мерсье?
— Нет, не совсем. Насколько я понял тему работы Сухой, состояние нулевой массы было бы очень трудно осознать физически. Как только она приближается к нулевой массе, то вакуум склоняется к тому, чтобы скользнуть на другую сторону. Паулина назвала это туннельным эффектом.
Клавейн поднял бровь.
— На другую сторону?
— Состояние квантового вакуума, в котором материя имеет воображаемую инертную массу. Воображаемую в чисто математическом смысле, ведь корень квадратный из минус единицы является воображаемым числом. А теперь представьте, что из этого вытекает.
— Материя становится тахионной, — проговорил Клавейн. — Начинает двигаться быстрее скорости света.
— Вот именно, — с довольным видом ответил Хи. — Оказывается, заключительный эксперимент Мерсье и Сухой был посвящен переходу между тардионным — обыкновенным, с которым мы знакомы — и тахионным состоянием материи. Они исследовали состояния вакуума, которые позволяют конструировать скоростные системы быстрее света.
— Но это просто невозможно, — произнес Клавейн.
Хи положил руку ему на плечо.
— На самом деле… не уверен, что это правильное направление мысли. Личинки знали, конечно. Они разработали эту технологию, однако предпочли ползать между звездами. Такой выбор — лучший ответ на вопрос, стоит ли нам это знать. Дело не в том, что это невозможно. Просто это очень, очень не рекомендуется.
Долго, очень долго они стояли в молчании, на пороге темной комнаты, где Мерсье был стерт из памяти этого мира.
— Кто-нибудь пытался возобновить эксперименты? — спросил Клавейн.
— Нет. Откровенно говоря, после того, что произошло с Ивом, никто больше не изъявлял желания работать с устройствами личинок. На тот момент мы узнали достаточно. После этого все лаборатории были вывезены из подвалов. Сейчас сюда почти никто не спускается. Те, кто все-таки рискует здесь появиться, рассказывают о приведениях. Возможно, это тени тех людей, кого постигла такая же участь, что и Ива Мерсье. Должен сказать… сам я никогда их не видел и считаю, что привидения — это обман сознания, — Хи попытался говорить беззаботным тоном, но добился прямо противоположного. — Не стоит верить в такие вещи. Вы же не верите в духов? Верно, мистер Клавейн?
— И никогда не верил, — отозвался Клавейн.
Он был готов переместиться в любую точку пространства, лишь бы немедленно покинуть подвалы Замка.
— Странное сейчас время, — бесцеремонно произнес Хи. — У меня такое чувство, что мы живем в конце истории, и скоро начнется великое подведение итогов. И всем нам предстоит нелегкий выбор. А теперь… не пойти ли нам к тем людям, о которых я вам уже говорил?
Клавейн кивнул.
— Не могу дождаться.
Поезд остановился, и Антуанетта вышла на станции, ближайшей к доку, который арендовала ремонтная мастерская Ксавьера. Вспоминая слова Лю, девушка пыталась понять, что именно ее насторожило. С некоторой тревогой она заглянула в приемную, потом в контору… Там явно ничего не изменилось. Никто не появлялся, только на двери висела табличка «закрыто». Дважды убедившись, что в доке есть атмосфера, Антуанетта вошла внутрь, потом пробежала по ближайшему соединительному мостику, стараясь не глядеть под ноги. От запаха аэрозолей, который висел в воздухе, защипало глаза и захотелось чихать. У входного шлюза корабля она позвала: