— Тварь? — спокойно произнесла она.
Обычная пауза перед тем, как Лайл Меррик ответил. Такая же, как обычно, но сейчас она казалась вечностью.
— Да, Антуанетта?
— Я вернулась.
— Да… я заметил. — снова бесконечное молчание. — Я рад, что ты вернулась.
Тональность и тембр его голоса остались прежними, но что-то изменилось. Скорее всего, Лайлу больше не нужно подражать старой субличности, которую он заменил шестнадцать лет назад.
— Почему? — резко спросила она. — Ты скучал по мне?
— Да, — ответил Меррик. — Да, скучал.
— Сомневаюсь, что когда-либо смогу тебя простить, Лайл.
— Я и не ждал, что ты простишь, Антуанетта. Я определенно этого не заслужил.
— Это уж точно.
— Но ты понимаешь, что я дал обещание твоему отцу?
— Это Ксавьер так говорит.
— Твой отец был прекрасным человеком. Он хотел тебе только лучшего.
— И тебе тоже.
— Я его должник. Даже спорить не буду.
— Каково тебе жить с тем, что ты сделал?
Звук, который послышался из динамиков, мог быть смехом… но скорее, это было самоуничижительное фырканье.
— Ты же знаешь: та часть меня, от которой сейчас что-то зависит, не слишком озадачена этой проблемой. Меня — человека из крови и плоти — казнили. Я только тень. Тень, которую упустили «стирающие головки».
— Тень с высокоразвитым чувством самоосуждения.
— Еще раз согласен.
— Лайл, мне хочется ненавидеть тебя.
— Продолжай. Одним человеком больше.
Антуанетта тяжко вздохнула.
— Но я не могу. Это все еще мой корабль. Ты до сих пор работаешь программой в нем, нравится мне это или нет.
Это все еще мой корабль. Ты до сих пор работаешь программой в нем, нравится мне это или нет. Правда, Лайл?
— Я уже был пилотом, Маленькая… прости… Антуанетта. И до того, как произошла та маленькая неприятность, немного научился водить корабли. Так что это было нетрудно — объединить себя со «Штормовой Птицей». Сомневаюсь, что настоящая субличность сможет меня заменить.
— О, об этом не волнуйся, — ехидно усмехнулась Антуанетта. — Я тебя ни на кого не променяю.
— Правда?
— Разумеется. И причиной тому — банальный расчет. Я не могу себе этого позволить, иначе просто затрахаюсь перестраивать рабочие характеристики корабля. Про интеграцию новой субличности я вообще тихо молчу. Когда-нибудь — может быть, но только не сейчас.
— По-моему, достаточно веская причина.
— Я не закончила. Вы с моим отцом заключили сделку. Значит, ты заключил сделку со всей семьей Бакс. И я не могу забить на это, даже если бы хотела. Так не положено.
— Кажется, сейчас речь уже не идет о деловых отношениях, Антуанетта.
— Очень может быть. Зато появилось кое-что другое. Ты слушаешь?
— Конечно.
— Мы собираемся принять участие в сражении. Ты поможешь мне. А это значит, что ты заставишь эту посудину снова взлететь и будешь, мать твою, делать все, что я тебе прикажу. Понятно? Я имею в виду вообще все. Даже если для меня это будет опасно.
— Антуанетта… Я обещал твоему отцу заботиться о твоей безопасности. Это часть сделки.
Она пожала плечами.
— Ты обещал ему, а не мне. Сейчас я сама подвергаю себя опасности, может быть, даже смертельной. Я сама. Ясно?
— Да… Антуанетта.
Девушка встала из кресла.
— Еще кое-что, напоследок.
— Да?
— Никаких «Маленьких Мисс».
Хоури спустилась в приемный отсек. Это было необходимо — показаться беженцам и сделать все возможное, чтобы они не подумали, что про них забыли. И в этот момент корабль накренился.
Толчок был резким и жестким. Не удержавшись на ногах, она отлетела в сторону и чувствительно приложилась о переборку. Хоури выругалась. Тысяча вероятностей разом промелькнула в сознании, но все мысли улетучились при звуках нарастающего шума — криков паники, которая охватила две тысячи пассажиров. Из общего рева вырывались отдельные выкрики и вопли. Корабль больше не двигался. Однако одного толчка оказалось достаточно. Только что судно казалось чем-то надежным и незыблемым, и сейчас от этой иллюзии не осталось и следа.
Прежде всего — положить конец панике.
Хоури шагала по лабиринту коридорчиков, среди переборок, разделяющих помещение на миниатюрные каморки. Все, что она могла сделать — это успокоить людей, которые подбегали к ней, пытаясь выяснить, что произошло. Ситуацию надо было обратить если не на пользу, то хотя бы не во вред.
Было оговорено заранее, что в случае экстренной ситуации ее личные представители немедленно собираются вместе. Сейчас все двенадцать уже дожидались Хоури. Все выглядели почти такими же напуганными и растерянными, как и люди, которых они опекали.
— Вуалюмье… — представители обратились к ней почти в один голос.
— Черт подери, что происходит? — спросил один. — Несколько человек получили ушибы и переломы. Люди напуганы. Почему нас никто не предупредил?
— Пришлось уйти от столкновения, — ответила Хоури. — Прямо на нас шел обломок астероида. Выстрелить мы бы не успели, пришлось маневрировать.
Это звучало крайне неубедительно, но, по крайней мере, напоминало рациональное объяснение.
— Мы просто не успели предупредить, — добавила она, словно вдогонку собственным мыслям.
— На самом деле, это хорошо: корабль сам сманеврировал — значит, системы безопасности исправны.
— Вы никогда не говорили, что они могут не работать, — заметил мужчина.