Потом были другие кампании, другие войны, которые уже не стоило подгружать в собственное сознание. Оно уже сохраняло молчаливые уроки этих боев. Клавейн знал, какие ошибки совершили другие, но и помнил каждую ошибку, которую допустил на протяжении своей долгой военной карьеры. Наверно, это были не самые страшные ошибки. Иначе он не стоял бы здесь, на мостике «Зодиакального света». Но все уроки имели цену.
В стекле купола возникло еще одно отражение.
— Клавейн?
Он обернулся, и экзоскелет встревоженно зажужжал.
— Фелка…
Признаться, он не ожидал ее здесь увидеть.
— Я пришла посмотреть, как это произойдет.
Экзоскелет придавал ее движениям неестественность. Казалось, Фелка марширует, ведомая под руки невидимой охраной. Потом они стояли рядом и наблюдали, как остатки штурмового эскадрона падают в космос.
— Если бы ты не знала, что это война… — начал он.
Казалось, Фелка марширует, ведомая под руки невидимой охраной. Потом они стояли рядом и наблюдали, как остатки штурмового эскадрона падают в космос.
— Если бы ты не знала, что это война… — начал он.
— …это было бы почти красиво, — отозвалась Фелка. — Да. Я согласна.
— Я поступил правильно, так?
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Ты — самое близкое мне существо, которому я могу вручить свою совесть. Я продолжаю спрашивать себя, что бы сделала Галиана, если бы сейчас…
Фелка не дала ему договорить.
— Она бы беспокоилась, так же, как ты. Есть люди, которые не беспокоятся… и никогда не сомневается, что всегда делают все хорошо и правильно… От них все беды. От таких, как Скейд.
Клавейн вспомнил вспышку, которая уничтожила «Ночную тень».
— Я сожалею о том, что произошло.
— Но ведь я сказала, что это нужно, Клавейн. Я знаю, что Галиана этого хотела.
— Чтобы я убил ее?
— Она умерла много лет назад. У нее не было… конца. Все, что ты сделал — это закрыл книгу.
— И лишил ее последнего шанса вернуться в жизнь.
Фелка взяла его за руку, покрытую старческими пятнами.
— Она бы сделала с тобой то же самое. Я знаю.
— Возможно. Но ты все еще не сказала, согласна ли с этим.
— Если мы вернем орудия, то это послужит нашим краткосрочным интересам. С этим я согласна. Больше я ни в чем не уверена.
Клавейн пристально посмотрел на нее.
— Нам нужны эти орудия, Фелка.
— Знаю. А вдруг ей… Триумвиру… они тоже нужны? Твой «представитель» сказал, что она пытается вывезти людей с Ресургема.
— Это не… — он понял, что с трудом находит слова, — не то, что беспокоит меня в первую очередь. Если Вольева проводит эвакуацию — а я не вижу никаких тому подтверждений, — у нее появляется еще одна причина отдать мне то, что я хочу. Чтобы мне не приходилось вмешиваться.
— А тебе не приходило в голову — хотя бы на миг, — предложить им помощь?
— Мы здесь для того, чтобы получить орудия. Все остальное неважно. Включая и благие намерения.
— Так я и думала, — сказала Фелка.
Пожалуй, лучше вообще было не начинать этот разговор.
В молчании они смотрели, как фиолетовые огни атакующих кораблей двигаются к Ресургему, к звездолету Триумвира.
Составив ответ на последнее послание Овода, Хоури пришла к весьма тревожному заключению. Ходить становилось тяжелее. Похоже, предсказания Вольевой сбывались. Капитан не остановился на одной десятой «g» и продолжал наращивать скорость. По оценке Хоури, с которой согласилась бета-копия Клавейна, ускорение с тех пор удвоилось и, вероятно, продолжало расти. Угол наклона бывших горизонтальных поверхностей составил двадцать угрожающих градусов — достаточно для того, чтобы скользкий пол превратился в почти непреодолимое препятствие. Но это была не самая серьезная проблема, которая ее не это волновало ее.
— Илиа, послушай меня. У нас все весьма хреново.
Вольева оторвала взгляд от своей любимой сферы. Внутри тыквообразного облака по-прежнему плавали разноцветные значки, похожие на ярких замороженных рыбок. С тех пор, как Хоури последний раз посещала Илию, вид изменился — в этом можно было не сомневаться.
— Что у нас, ребенок?
— Отсек, где у нас находятся беженцы.
— Продолжай.
— Оно не предназначено для того, чтобы во время полета в нем находились люди. Мы планировали, что они будут там только до тех пор, пока «висим».
В этом отсеке центробежная гравитация — со всеми вытекающими. Ты понимаешь, что сейчас происходит? Капитан увеличил скорость, появился новый вектор тяготения… Пока только пол-»«g», но голову даю на отсечение — только пока. Даже если мы отключим вращение, это ничего не изменит. Стены становятся полом.
— Мы на космическом корабле, Хоури. Это нормальный переход в режим полета.
— Ты не понимаешь, Илиа. Две тысячи человек торчат в помещении, в котором не могут находиться физически. Они на взводе. Пол наклонился слишком сильно, они чувствуют себя, словно на тонущем корабле, и никто не говорит им, что происходит… — Хоури сделала паузу, переводя дух. — Илия, дело вот в чем. Ты оказалась права насчет горлышка бутылки. Я попросила Овода ускорить процесс на Ресургеме. Это значит, что к нам действительно очень скоро прибудут тысячи людей. Мы всегда знали, что надо освободить помещения, где можно будет разместить беженцев. Теперь нам придется сделать это немного быстрей.