Корвет подлетал ближе к черной пенистой поверхности кометы. Из дюз снова рвались струи фиолетового пламени — судно сбрасывало скорость. Потом отстрелились швартовые ракеты, и якоря вошли в поверхность почти невидимого эпоксидного покрова, который скреплял структуру.
«А вы неплохо потрудились. Скейд, сколько человек здесь работают?»
(Ни одного. Некоторые из нас прилетают сюда, но никто не остается надолго. Все процессы полностью автоматизированы. Время от времени члены Закрытого Совета прибывают сюда с проверкой, но в основном слуги работают самостоятельно.)
«Слуги, вообще-то, умом не отличаются».
(Наши — отличаются.)
Клавейн, Ремонтуа и Скейд надели шлемы, покинули корвет через люк и, перемахнув многометровую пропасть, приземлились на прозрачную мембрану — чуть клейкую, как лента для мух. Поверхность дрогнула и упруго завибрировала, постепенно уменьшая амплитуду. Когда мембрана стала ровной, Клавейн аккуратно отлепил ладони и выпрямился. Он уже понял, в чем секрет. Мембрана была устроена таким образом, чтобы помогать передвижению по поверхности. Однако удары и толчки делали ее достаточно жесткой и упругой, чтобы отбросить тело обратно в космос, придав ему ускорение, достаточное для достижения второй космической скорости. По мембране можно было идти, но осторожно и медленно: стоило немного прибавить шагу — и она начинала ходить ходуном, заставляя поневоле умерить прыть.
Скейд, которую трудно было с кем-либо спутать из-за гребня на шлеме, показывала дорогу — скорее всего, самую удобную. Минут через пять она привела своих спутников к небольшому углублению, скорее напоминающему вмятину. На дне углубления зияла дыра, почти неразличимая на угольно-черном фоне мембраны и похожая на круглую брешь. Плотный ободок по краю дыры позволял ей сохранять форму.
Опустившись на колени возле отверстия, Скейд дважды стукнула по ободку и замерла. Примерно минуту спустя из темноты появился робот-слуга. Сначала в отверстие просунулись его многочисленные конечности-манипуляторы, состоящие из сочленений на шарнирах, а потом и само туловище. Машина напоминала агрессивно настроенного железного кузнечика. Клавейн опознал базовую конструктивную модель.
Он видел тысячи подобных роботов в Материнском Гнезде, но в движениях этой машины проскальзывало что-то нервозное и самоуверенно-нахальное.
(Клавейн, Ремонтуа… позвольте представить вам Производителя Работ.)
«Слуга?»
(Поверь мне, Производитель — это нечто большее, чем робот-слуга.), — Скейд заговорила вслух: — Производитель… мы бы хотели осмотреть внутреннее пространство. Пожалуйста, позволь нам пройти.
Голос, который раздался в ответ, был похож на жужжание осиного роя.
— Эти два индивида мне не знакомы
— Клавейн и Ремонтуа получили разрешение Закрытого Совета. Прочитай мое сознание. Ты увидишь, что я ничего не скрываю.
За этой репликой последовала пауза. Робот приблизился к Скейд. Теперь все тело Производителя Работ оказалось на поверхности, и Клавейн мог полюбоваться впечатляющим набором его конечностей. Некоторые из них заканчивались остриями наподобие пик, другие — зажимами и захватами, приспособленными для разных целей, инструментами или сенсорами. По бокам его клиновидной головы торчали толстые плотные пучки сенсоров, похожие на фасетчатые глаза насекомого. Скейд по-прежнему стояла на коленях, а робот нависал над ней, ритмично покачивая головой. Наконец он выпрямился и шагнул назад.
— Мне надо будет также прочесть их сознания.
— Разумеется.
Производитель Работ направился к Ремонтуа и склонился над ним, словно осматривал его шлем со всех сторон. Это заняло чуть больше времени, чем обследование Скейд. Затем — вероятно, удовлетворенный осмотром, робот приблизился к Клавейну. И Невил почувствовал, что его сознание просматривают — тщательно, методично и беспристрастно. Робот протраливал Клавейна. Поток запахов, звуков, визуальных образов проносился сквозь мозг, воспоминания сменяли друг друга и исчезали. Время от времени Производитель останавливался и как будто перематывал запись назад, а потом изучал отдельные фрагменты медленно и подозрительно. Другие отрывки «пролистывались», как скучная книга. Все-таки машине было не чуждо милосердие — процесс не затянулся. Однако Клавейн не мог избавиться от ощущения, что его только что обыскали с ног до головы.
Внезапно сканирование прекратилось, поток образов иссяк, и Клавейн снова почувствовал себя хозяином собственного сознания.
— Этот противоречив, — заявил робот. — У него есть сомнения. А у меня есть сомнения насчет него. Невозможно восстановить глубокие нервные структуры. Должно быть, мне следует сканировать его с высоким разрешением. Легкая хирургическая процедура позволит…
— В этом нет необходимости, Производитель, — перебила Скейд. — Он имеет право на сомнения. А теперь ты позволишь нам пройти, верно?
— Но с ним не все в порядке. Это абсолютно ненормально. Ограниченное хирургическое вмешательство… — робот по-прежнему пялился своими сенсорами на Клавейна.
— Производитель, это прямой приказ. Дай нам пройти.
Слуга ретировался.
— Очень хорошо. Я действую по принуждению. Но я вынужден настаивать, чтобы визит был коротким.