Антуанетта сделала красноречивый жест, давая понять, что с его стороны будет крайне неразумно совершать какие-нибудь движения.
— Запомни, Клавейн, — она кивком указала на рычаг, с которого так и не убрала руку. — Сделаешь что-нибудь такое, что мне не понравится, просто не так моргнешь — и я дерну этот рычаг. И ты вернешься обратно в космос, как советует Ксав.
Несколько секунд Клавейн обдумывал ситуацию.
— Если бы ты не была готова хоть немного мне доверять, то не стала бы меня спасать.
— Может быть я просто любопытна.
— Может быть. Но ты, вероятно, поняла, что я не вру. Я спас тебе жизнь, верно?
Свободной рукой она нажала на контроллер внутренней двери. Люк ушел в сторону, позволяя Клавейну заглянуть внутрь корабля. Вдалеке стоял еще один человек в скафандре. И больше никого.
— Я сейчас, — сказала Антуанетта.
В считанные секунды она отстегнула тросик, скользнула в люк и заставила дверь закрыться. Клавейн не двигался, пока ее лицо не появилось в окошке люка.
Клавейн не двигался, пока ее лицо не появилось в окошке люка. Девушка сняла шлем и взъерошила пальцами непослушные волосы.
— Ты собираешься оставить меня здесь? — спросил он.
— Да. На некоторое время. В этом есть смысл, ведь правда? Вдруг мне что-то не понравится. Тогда я смогу выкинуть тебя в космос.
Клавейн приподнялся, снял шлем, позволил ему отлететь в сторону, и тот поплыл по шлюзу, вращаясь подобно маленькой металлической луне.
— Я не собираюсь делать ничего такого, что доставит кому-то из вас неудобство.
— Вот и славно.
— Пожалуйста, послушай меня внимательно. В этом районе небезопасно. Надо выбираться из зоны военных действий, и чем скорее, тем лучше.
— Расслабься, старина, — откликнулся спутник Антуанетты. — Времени у нас до хрена и больше. Здесь ни одного «зомбяка» в радиусе пары-тройки световых минут.
— По поводу Демархистов вам волноваться нечего. Я сбежал от своих. От Объединившихся. Где-то неподалеку болтается их корабль. Ну, не совсем рядом, но поверьте, он может двигаться с фантастической скоростью и вооружен дальнобойными ракетами. Голову даю на отсечение, он ищет меня.
— Хочешь сказать, что ты инсценировал свою смерть, — сказала Антуанетта.
Клавейн кивнул.
— Я догадывался, что Скейд обстреляет мой корабль — теми самыми ракетами. Она уверена, что я на борту. Но ей мало раздраконить корвет. Если эта стерва настолько предусмотрительна, как кажется, она заставит «Ночную Тень» прочесать район только для того, чтобы отыскать несколько моих атомов.
— Атомов? — Антуанетта покачала головой. — Ты шутишь. Когда они достигнут места взрыва…
Клавейн кивнул.
— Атомы там останутся. Один-два атома на кубометр. Элементы, которых в медиуме обычно не бывает. Например, некоторые радиоактивные изотопы… ну и тому подобное. Они осядут на обшивке «Ночной Тени», и их можно будет проанализировать. Обшивка покрыта «заплатками» из специального эпоксидного материала, который задерживает все, что хоть немного крупнее молекулы. Еще есть масс-спектрометры, которые могут оценить атомный состав прямо в космосе. Есть алгоритмы для переработки данных. Они построят графики и гистограммы распространения и соотношения изотопов, а потом сравнят с моделями гибели корвета. Надо сказать, с весьма точными моделями. Эти результаты не могут претендовать на достоверность, потому что статистических ошибок будет так же много, как и параметров, с которыми Скейд попытается работать. Я видел, как это делается. Задача облегчается тем, что на борту было очень мало органики.
Клавейн осторожно поднял руку — так, чтобы это движение не показалось угрожающим — и коснулся своей головы.
— А еще есть изотопы из моих имплантантов — совершенно определенные. Их очень сложно обнаружить. Но Скейд ожидает их найти и будет искать очень усердно. А когда не обнаружит…
— То догадается о том, что ты сделал, — закончила Антуанетта.
Он снова кивнул.
— Но я на это рассчитывал. Поиск займет много времени. Вы успеете вернуться в нейтральное пространство. Все, что для этого надо — немедленно лечь на курс.
— Клавейн, ты действительно так хочешь добраться до Ржавого Пояса? — спросила Антуанетта. — Там тебя же там живьем съедят. Не «зомби», так Конвент.
— Никто не говорил, что предательство не сопряжено с риском.
— Ты уже совершал такое, верно?
Он поймал свой шлем и пристегнул к поясу за подбородную петлю.
— Да. Это было очень давно. Возможно, задолго до твоего рождения.
— Лет эдак за четыреста?
— Примерно, — Клавейн почесал бороду.
— Значит, это ты. Тот самый.
— Тот самый кто?
— Тот самый Клавейн. Из истории. Про которого все говорят, что… он уже умер. Которого называют Мясником Тарсиса.
Клавейн улыбнулся.
— Заслуженное прозвище.
Глава 18
Овод парил над миром, приговоренным к смерти.
Прогулку предстояло совершить на одной из маленьких маневренных посудинок, которые стояли в ангаре «Ностальгии по Бесконечности». Двухместный шаттл, предназначенный для челночных перелетов с орбиты на поверхность планеты и обратно, напоминал голову кобры: крылья в виде капюшона плавно перетекают в фюзеляж, иллюминаторы кабины расположены по бокам, как глаза. Плавные обводы корпуса были усеяны многочисленными выпуклостями — сенсорами, доковыми скобами и еще какими-то штуковинами, которые Овод в первый момент принял за вооружение. Два многоствольных дула завершали картину — они торчали из носовой части шаттла, подобно ядовитым зубам. Обшивку покрывала мозаичная керамическая броня, причем пластины были разного размера, черные и отливали зеленью.