Голос Фелки стал вдвое тише.
— Значит, ты помнишь Капитана?
— Я помню, что сказала Вольева. Но не припоминаю, чтобы разговаривал с самим Капитаном. Он все еще при делах — в том смысле, как она говорила?
— Все зависит от того, что ты называешь «делами», — очень осторожно ответила Фелка. — Его инфраструктура до сих пор цела, но с тех пор, как мы покинули Дельту Павлина, он ничем не проявляет себя как разумное существо, .
— Получается, Капитан мертв?
— Нет, я бы так не сказала. Если верить Вольевой, от него зависит работа чуть ли не всех корабельных систем. Она рассказывала: когда Капитан в очередной раз входил в ступор, это выглядело так, словно на борту отключали энергию. Ничего подобного не происходит. Корабль все еще заботится о себе, поддерживает работу устройств, производит саморемонт и иногда модернизацию.
Клавейн кивнул.
— Может быть, Капитан действует бессознательно? Он перестал быть разумным существом… как пациент, у которого сохранились базовые мозговые функции, но не более того?
— Это все, что мы можем предположить. Но дальше предположений дело не идет. Иногда у него бывают короткие проблески разума. Тогда корабль делает для себя некоторые вещи без команды или необходимости. Вспышки творчества. Словно Капитан до сих пор здесь, но спрятался еще глубже.
— Возможно, он оставил тень самого себя, — сказал Клавейн. — Бессознательную оболочку, которая тупо воспроизводит поведенческие образцы.
— Чем бы это ни было, Бренниген искупил свою вину. Он сделал нечто ужасное, но в итоге спас сто шестьдесят тысяч жизней.
— И Лайл Меррик тоже, — добавил Клавейн, впервые с момента пробуждения вспомнив секрет корабля Антуанетты и самопожертвование человека, заменявшего субличность «Штормовой Птицы». — Два искупления по цене одного? Думаю, для начала неплохо, — он отколол щепочку и повертел в пальцах, . — Итак, что произошло, Фелка? Зачем меня разморозили, хотя знали, что это может стоить мне жизни?
— Сейчас увидишь, — ответила она и посмотрела в сторону водопада.
Клавейн недоуменно проследил за ее взглядом. Только что они были совершенно одни… но теперь у самого уреза воды, у подножья водопада кто-то стоял. Туман чуть размывал очертания.
Но он узнал эту женщину.
— Скейд…
— Привет, Клавейн, — произнесла она, но не сделала ни шага в его сторону.
Ее голос звучал глухо — акустика в помещении была не самая лучшая. Клавейн ощутил приступ раздражения, почти гнева. Похоже, его просто дурачат.
— Бета-копия, как я понимаю? — произнес он, обернувшись к Фелке. — Похоже, Производителю Работ удалось выкроить достаточно рабочей памяти, чтобы засунуть по одной Скейд на каждый корабль.
— Да, это «бета», — она уверенно кивнула. — Но в остальном все немного иначе. Правда, Скейд?
— Данная бета-симуляция сделана совсем недавно, Клавейн, — Скейд слегка повернулась, демонстрируя свое металлическое тело. — Мой оригинал отправил ее тебе во время сражения.
Клавейн помотал головой.
— Извини… Может быть, у меня проблемы с памятью, но твой оригинал я уничтожил до сражения. Это я помню очень хорошо. Я взорвал «Ночную Тень» вскоре после того, как спас Фелку.
— Это только твои воспоминания. Впрочем, примерно так оно и было.
— Ты не могла уцелеть, Скейд, — упрямо произнес Клавейн, словно его вера могла рассеять призрачную фигуру, которая сейчас стояла перед ним.
— Я никогда не теряю голову , Клавейн. Я была уверена, что ты уничтожишь «Ночную Тень», после того как забрал Фелку. По правде сказать, у меня были некоторые сомнения. Сотворить такое, когда у меня на борту Галиана… — она улыбнулась, и на ее лице появилось нечто близкое к восхищению. — Я напрасно сомневалась, верно? Ты оказался куда более безжалостным противником, чем я могла себе вообразить — даже после того, что ты со мной сделал.
— У тебя находилось тело Галианы, а не Галиана, — ровно произнес Клавейн. — Я всего лишь дал ей покой. Это следовало сделать сразу после ее смерти, много лет годы назад.
— Но ты же сам в это не веришь. Ты всегда знал, что это не конец, а тупик.
— Это все равно что смерть.
— Но шанс выйти из тупика есть всегда, Клавейн. Не сейчас, так в будущем. Когда-нибудь она могла бы избавиться от Волка… — голос Скейд стал вкрадчивым. — Ты в это верил. Ты верил, что когда-нибудь ее можно будет вернуть.
— Я поступил так, как должен был поступить, — отрезал Клавейн.
— Такая жестокость… Ты меня восхищаешь. Ты куда больший «паук», чем кто-либо из нас.
Клавейн встал и подошел к воде. Теперь между ним и бета-симуляцией осталось несколько метров. Из-за тумана она казалась призраком, парящим над землей.
— Я поступил так, как должен был поступить, — повторил он. — И всегда поступал именно так. Я не жесток, Скейд. Будь я жестоким, я бы не чувствовал боли.
— А ты чувствовал?
— Это самое отвратительное, что я совершил в своей жизни. Я выкинул ее любовь из Вселенной.
— Сочувствую, Клавейн.
— Как ты смогла выжить, Скейд?
Она провела пальцем по шее, словно отрезала плоть от доспехов.
— Как только вы с Фелкой улетели, я отсоединила свою голову и поместила ее внутрь маленькой ракеты. Ну, разумеется, ввела себе интерглиальные медишны — чтобы дать мозг выдержал ускорение. Потом запустила ракету с кормы «Ночной Тени», в сторону своей эскадры. Маленький снаряд… Я знала, что ты его не заметишь — тебя беспокоило только то, что летит в сторону твоего корабля. Ну вот… ракета вышла из зоны обнаружения твоих приборов, а потом активизировала систему генерации направленного пульс-сигнала. Один из звездолетов направился в мою сторону, сбросил скорость… Ракету поймали и доставили на борт, — Скейд улыбнулась и на секунду прикрыла глаза. — На одном из кораблей находился доктор Дельмар… к сожалению, на том самом, который вы уничтожили.
— На одном из кораблей находился доктор Дельмар… к сожалению, на том самом, который вы уничтожили. Правда, свою задачу он все-таки выполнил. Он успел создать мой клон. Реинтеграция прошла на удивление успешно. Попробуй как-нибудь, не пожалеешь.
— Значит… — он не находил слов. — Ты опять… целая?