Предмет, на который они чуть не напоролись, оказался световым парусом — возможно, только первым из сотен. Сколько их еще могла сбросить Скейд? Можно предположить, что это был однослойный парус последнего поколения — пленка толщиной в один атом из материи с искусственно усиленными межатомными связями. Они разворачивались на некотором расстоянии от «Ночной Тени», чтобы пламя ее двигателей не повредило пленку. Возможно, что их немного «раскручивали» для усиления твердости.
Затем на пленку направлялись лазеры. Именно это и наблюдали с мостика Клавейн и старшие офицеры экипажа. Фотонные пучки давили на поверхность парусов с силой в сотни «g», пока космическая пыль, наполняющая межзвездное пространство, не заставляла их терять скорость. Но плотно сфокусированные лазеры не давали им остановиться, толкая пленки навстречу кораблю Клавейна. Позиция «Ночной тени» была достаточно благоприятна, чтобы направлять паруса точно в сторону «Зодиакального Света».
Как всегда, это была игра с числами. Бог знает, сколько парусов прошло мимо, пока один из них не появился прямо перед «Зодиакальным светом». Скорее всего, Скейд разыгрывала гамбит [10], не рассчитывая на успех, но сочла его вероятность достаточно высокой, чтобы сделать попытку.
Можно было не сомневаться: это далеко не последний парус.
Как только самые серьезные повреждения были устранены, Клавейн вместе с группой экспертов сели за разработку системы контрмер. Симуляции показали, что пробить парус и пройти сквозь него вполне реально — достаточно сделать достаточно широкое отверстие. Но для этого обнаружить преграду было нужно немного раньше, чем удавалось на текущий момент. Кроме того, пленку надо было чем-то пробить, а управление орудиями, установленными на корпусе, после атаки Скейд оказалось невозможным. Оставалось только принимать временные меры — создать прикрытие.
Прикрытием должен был служить шаттл, летящий впереди «Зодиакального Света» на расстоянии ста тысяч километров. Естественно, никакой команды на борту: корпус был разгерметизирован и облегчен почти до состояния пустой оболочки. Время от времени другой шаттл из ангаров «Зодиакального света» пополнял его запасы антивещества — операция, требующая изрядных затрат энергии и сопряженная с немалым риском. Сам «Зодиакальный Свет» пока обходился без антивещества, но для маневров в районе Дельты Павлина следовало оставить хотя бы половину того, что хранилось на борту. Это означало, что на поиск окончательного решения Клавейну отводится всего сто дней.
Решение лежало на поверхности. Если парус мог уничтожить корабль, то для защиты нужно было пустить навстречу другой, такой же. Производство однослойной пленки не выходило за рамки возможностей «фабрики» «Зодиакального Света». Процесс не требовал привлечения нанотехнологий. Кроме того, паруса могли быть не столь огромными, как тот, что сбросила Скейд, — равно как и их количество. Противоабордажные лазеры, которые никогда не считались эффективным оружием, создавали оптимальное давление фотонов. Парусам «Ночной Тени» было необходимо сообщать ускорение в сотни «g»; встречному достаточно было двух.
Сооружение окрестили «защитным парусом». В течение девяноста пяти дней было изготовлено несколько пленок — первая могла не пережить столкновения.
В течение девяноста пяти дней было изготовлено несколько пленок — первая могла не пережить столкновения. В любом случае, следовало иметь запас: однослойная пленка не вечна, и межзвездная пыль неуклонно сокращает срок ее жизни. Этот эффект только усиливался по мере того, как «Зодиакальный Свет» приближался к световой скорости. Но до Ресургема «защитных парусов» должно было хватить. Безопасность стоила того, чтобы увеличить массу корабля на один процент.
Развернув защитный парус, Клавейн позволил себе вздохнуть с облегчением. Создавалось впечатление, что в ходе полета они со Скейд изобретают все новые правила ведения межзвездных боев. Первый раунд его соперница выиграла — она уничтожила пятую часть его команды. Сейчас Клавейн сделал ответный ход, так что применить прежнюю стратегию Скейд уже не сможет. Несомненно, сейчас она озадаченно изучала размытое пятно фотонов далеко за кормой «Ночной Тени». Можно не сомневаться: даже по этим обрывочным данным Скейд быстро догадается, какую тактику избрал перебежчик. Ей даже не понадобится выпускать «шершней» с высокочувствительными камерами, которые запишут и передадут ей изображение «Зодиакального света». И она снова попытается сотворить что-нибудь новое и пока непредсказуемое.
Клавейн знал это. Следовало быть готовым ко всему и надеяться, что удача на их стороне.
Скейд находилась в недрах «Ночной тени» вместе с Моленкой и Жаструсьяком — специалистами по установкам, контролирующим инерцию. Все трое прошли довольно далеко вглубь «пузыря», в котором сила инерции была уменьшена. На «доспехах» Скейд прекрасно физиологические изменения почти не отражались, но даже она не могла сказать, что чувствует себя вполне нормально. Ее мысли собирались и разбегались с пугающей быстротой, как облака на видеозаписи, которую прокручивают в ускоренном режиме. Она проносилась между настроениями, которые ей никогда еще не доводилось переживать, а ужас и восторг открывались ей как две противоположные грани одной эмоции. Причиной было не только изменение состава крови в доспехах под действием поля, но и самим полем, которое исподволь играло угасанием и нарастанием нейрохимии и синаптических сигналов.