— Точно не полиция? — на всякий случай уточнил Калашников.
— Нет, — покачал головой Макаров. — Они за нами даже не погнались. Похоже, знают, что здесь творится. Кстати, вот и твой Гамарг.
Калашников посмотрел на черно-багровую планету, усыпанную алыми точками вулканов, сравнил ее с картинкой двухлетней давности, и молча махнул рукой. Бомбозонды здесь были уже ни к чему.
— Интенсивность-то у нее какая? — спросил Калашников.
Бомбозонды здесь были уже ни к чему.
— Интенсивность-то у нее какая? — спросил Калашников.
— У супергравитации? — уточнил Макаров. — Да как и у всякого сверхсвета, разная, в зависимости от плотности. Вакуум, тот просто на куски рвет, воздух как пылесос тянет, планеты, как видишь, годами держатся, а звезды, думаю, и тысячелетия простоят.
— Я не об этом, — сказал Калашников. — Обычный галактический звездолет сколько здесь протянет?
— Без исма-то? — недобро усмехнулся Макаров. — Пару миллисекунд, если повезет. Обычный звездолет, сам знаешь — жестянка с динамитом!
— Пару миллисекунд, говоришь? — почесал в затылке Калашников. — Тогда как же они… опа, а это кто?!
На экране снова появился кружочек — но на этот раз окружал он вовсе не пустое место, а каплеобразный звездолет, явно спешивший «Рифею» наперерез.
— Вон еще один, — ответил Макаров, показывая пальцем в противоположную сторону. — На этот раз — регулярная армия. Приказывают лечь в дрейф.
— Оторваться сможем? — нервно спросил Калашников. Скорость вражеских звездолетов превосходила все, что он когда-либо видел.
— Попробуем, — протянул Макаров.
Калашников вжался в кресло и втянул голову в плечи. Звезды вытянулись в ниточки, экран потемнел — но висящие по обеим сторонам красные кружочки словно прилипли к стеклу. Калашников мрачно покачал головой и приготовился к худшему.
— Давай самоликвидироваться, — сказал он. — Иначе могут раскусить…
— Ну давай, — отозвался Макаров. — Я тебе обещал черную дыру? Вот она, прямо по курсу.
Калашников увидел, как экран полыхнул фиолетовым жаром, успел подумать, что неподалеку от черной дыры должны возникнуть какие-то парадоксы времени, и провалился — то ли в беспамятство, то ли в очередную смерть.
Глава 14.
Преступление и наказание
На меня надвигается
по стене майский жук.
Ну и пусть надвигается —
я на бомбе сижу!
Народная песенка
1.
Павел Макаров положил ладонь на холодный серый камень надгробия и молча прикрыл глаза. Могло ли выйти иначе? Наверное, могло; но как?!
— Доброе утро, — услышал Макаров незнакомый голос. — Вы новичок?
Макаров улыбнулся и открыл глаза.
— Взгляните, — сказал он, убирая ладонь.
— Павел Макаров, — прочел длинный худой парень с растрепанными волосами. — Седьмого июня пятьдесят пятого года. Провалился в черную дыру. Прошу прощения, я сам здесь только четвертый день. Меня зовут Михаил Лернер, я атто-тех.
— А я, как вы сами понимаете, Павел Макаров, — сказал Макаров и повернулся в сторону океана. — Пилот-испытатель… Точнее, бывший пилот-испытатель.
— Я слышал поговорку, что бывших испытателей не бывает, — заметил Лернер.
— Так то поговорка, — пожал плечами Макаров. — По-моему, так очень даже бывают.
— Вы ведь тот самый Макаров, — Лернер приложил указательный палец к виску.
— Вы ведь тот самый Макаров, — Лернер приложил указательный палец к виску. — Простите, я должен был сразу догадаться.
— Прощаю, — вздохнул Макаров. — А кстати, что такое атто-тех?
— То же самое, что исм-инженер, — ответил Лернер. — Мы разрабатываем различные топологии исма, а сюда меня командировали, чтобы проверить одну разработку на практике. У меня уже есть три надгробия!
— Замечательная разработка, — похвалил Макаров. — А я-то думал, что исм у нас везде одинаковый.
— Ну что вы, — поморщился Лернер. — Это звездолеты у вас похожи, как шнурки на ботинках, а исм…
Макаров крякнул, и Лернер сразу примолк.
— Мне пора, — сказал Макаров, кивнув в сторону жилого корпуса — песчаной дюны со срезанным носом. — С удовольствием поболтал бы еще…
— Так пойдемте, — обрадовался Лернер. — Мне, собственно, туда же.
Макаров кивнул и молча зашагал в сторону дюны. Лернер засеменил рядом, пытаясь подстроиться под короткий макаровский шаг. Хочет поговорить еще, понял Макаров. Ладно, время есть.
— Вы знаете, что я натворил? — спросил он, резко остановившись.
— Знаю, — кивнул Лернер. — Вы нарушили первый закон Звездной России. Я понимаю, как вам сейчас тяжело.
— Вряд ли вы действительно понимаете, — возразил Макаров. — Я до последнего момента думал, что все правильно. Мне даже в голову не пришло, что прыжок в черную дыру может кому-то повредить! Видимо, я слишком туп для точного соблюдения законов. Нельзя меня пускать в космос…
— Пойдемте дальше, — предложил Лернер и, не дожидаясь ответа, шагнул вперед. Макаров послушно двинулся за ним. — Я слышал, что по-настоящему звездным русичем становишься только тогда, когда на себе почувствуешь, что значит нарушить первый закон. Глядя на вас, я понимаю, что это правда.
— Становишься звездным русичем, — хмыкнул Макаров. — Там было четыре живых эрэса, которых уже не вернуть. Не слишком ли дорогая цена за зверуса Макарова?
— Почему это не вернуть? — возразил Лернер. — Насколько мне известно, сохранившейся телеметрии достаточно, чтобы восстановить ваших эрэсов даже вместе с их кораблями.