— Тналайский инцидент, — вспомнил Калашников.
— Плевать он хотел на жертвы!
— Вы правы, — согласилась Миноуи. — Тналайский инцидент полностью подтверждает равнодушие Спрута ко всем без исключения эрэсам. Его интересует только одно: достижение своих собственных целей. По совокупности этих трех характеристик выстраивается психологический портрет Спрута. Это — игрок.
— Игрок? — удивился Калашников.
— Игрок, — повторила Миноуи. — Это разум, который существует в полностью искусственном мире. Все, что происходит вокруг, представляется Спруту чем-то вроде компьютерной игры, единственный смысл которой — получать удовольствие от реализации своих планов. Звезды, планеты, разумные существа — все это не более чем фигуры на шахматной доске, за которой Спрут разыгрывает свои бесконечные комбинации.
— Вы хотите сказать, — растерялся Калашников, — что Спрут все это делает только развлечения ради?!
— Нет, — возразила Миноуи. — Если бы Спрут просто развлекался, он делал бы то, что доставляет ему наибольшее удовольствие. Убивал бы, к примеру, максимальное число эрэсов в каждом эпизоде, или доводил бы своих жертв до предельных душевных страданий. Однако в реальных эпизодах подобного сходства не наблюдается. Спрут не сам выбирает цели своих комбинаций; их предлагает ему кто-то другой.
4.
Калашников потянулся к кувшину и обнаружил, что квас закончился.
— Вы хорошо поработали, Нея, — пробормотал он. — Выходит, теперь у нас не один Спрут, а целых два.
— Спрут только один, Артем, — ответила дарсанка. — Его хозяин получит другое кодовое имя.
— Например, Хозяин, — усмехнулся Калашников. — Черт возьми, а вы действительно неплохо поработали. Если у Спрута есть Хозяин, это в корне меняет всю концепцию…
— Вы откажетесь от поездки на Авареск? — с надеждой спросила Миноуи.
— Напротив, — покачал головой Калашников. — Я как следует подготовлюсь к поездке на Авареск. С учетом, так сказать, вновь открывшейся информации. Ну что, еще пару чашечек?
— Спасибо, Артем, но мне пора, — покачала головой Миноуи. — Пожалуйста, изучите все материалы по Шестнадцатому управлению. И обязательно посоветуйтесь с Лапиным!
— Обязательно, — заверил дарсанку Калашников, вылезая из кресла. — Успешно вам поработать!
— Вам тоже, — попрощалась Миноуи и растворилась в воздухе.
Калашников помахал рукой пустому месту и принялся массировать лоб, собирая разбежавшиеся в разные стороны мысли. У Спрута есть Хозяин; а с этой Миноуи, оказывается, вполне можно разговаривать; на Авареске меня ожидает теплый прием; интересно, а каков этот керофе на вкус?
Не рекомендуется, ответила Сеть на последний вопрос.
Понятно, подумал Калашников. Значит, займемся остальными проблемами. Что там у нас дальше по плану?
Услужливая Сеть мгновенно раскрыла перед Калашниковым виртуальный экран, похожий на листок бумаги в мелкую клеточку. Калашников наморщил лоб и прочитал:
«План на 24/2/52627.
8.15 Миноуи, новости о Спруте где контейнер?
9.30 завтрак, Макаров, водка
УРТ-238761, документы, цветы резерв на начальство
14.
00 УРТ-1965, команда как там джихад?
читать Калашникова, думать»
Хороший план, подумал Калашников. Особенно последний пункт. Сейчас у нас девять пятнадцать, самое время уточнить насчет контейнера. Эй, Сеть, для меня были посылки?
Один черный контейнер, мгновенно отозвалась Сеть. Сообщите пароль.
Пароль? Калашников поскреб в затылке. Этот Тханкуц, который оказался вовсе не Тханкуц, так и не назвал пароля. Только намекнул — «с хорошо известным вам кодом». Интересно, что он имел в виду — число 1965 или мой порядковый номер у спонков? Шестьсот двадцать три, кажется?
Пароль принят, доложила Сеть.
У Калашникова перехватило дыхание, и он что есть силы сжал кулаки. Пить меньше надо; я же в прямом контакте! А если бы это был не порядковый номер?! Осталось бы Шестнадцатое управление без контактера!
— Ну и что там внутри? — вслух поинтересовался Калашников.
— Один обучающий модуль, — сообщила Сеть, — сто шестьдесят личных часов, и одно сообщение, двадцать личных минут. Язык сообщения неизвестен, однако обучающий модуль содержит похожие комбинации знаков.
Ловко, подумал Калашников. Хочешь прочитать сообщение — выучи наш язык. Молодцы спонки. Вот только где я возьму сто шестьдесят часов субъективного времени? Это же все текущие дела из головы вылетят!
— В архив, — скомандовал Калашников. — Посмотрю на досуге, а сейчас пора завтракать. Как там Макаров, в гости собирается?
— Макаров просил передать, чтобы вы позвонили, когда проснетесь.
— Позвонил? — Калашников огляделся по сторонам в поисках телефона, и телефон тут же появился посреди журнального столика. Калашников усмехнулся и снял трубку. — Алло, Паша? Я уже проснулся, и даже относительно протрезвел.
— Тогда иду, — ответил голос Макарова, с трудом пробившись сквозь шум и треск, которыми Сеть услужливо снабдила созданный из ничего телефон.
Калашников положил трубку и небрежным жестом организовал перемену блюд. Вместо двух чашек из-под керофе на столике появилась громадная тарелка с дымящейся вареной картошкой и тарелка поменьше с приправленной репчатым луком селедкой. Калашников сделал завершающий взмах пальцем, добавив пару вилок, и нагнулся к полу, разыскивая закатившуюся под кровать вчерашнюю бутылку водки.