— Вопрос не имеет однозначного ответа, — объяснил искинт. — То есть я с чистой совестью могу ответить: а черт его знает, Тема! Вас устроит такой стиль общения?
— Давай, давай, — потер ладони Калашников. — Значит, черт его знает? Вот, значит, какой у нас Протокол? Двусмысленный, как договор с дьяволом?
— Ну так кто сочинял-то! — Искинт вывесил перед Калашниковым раскрашенное гримом лицо человека-невидимки и подмигнул пустой глазницей.
— Будто заранее знал, что придется менять, не меняя.
— Что знал, это само собой, — отмахнулся Калашников. — Давай все-таки разберемся: можно тебя в Техноцерковь принимать или нет?
Искинт скорчил задумчивую физиономию.
— Раньше было нельзя, — сказал он и оттопырил губу. — А теперь, пожалуй, можно!
— А чем таким «раньше» от «теперь» отличается? — поинтересовался Калашников. — В Протоколе вроде бы ясно сказано — прихожанином может стать любое автономное существо, наделенное достаточным интеллектом, чтобы подать заявление, и достаточным самоконтролем, чтобы пройти установленные Искусы. Уж не хочешь ли ты сказать, что с моим воскрешением у тебя самоконтроль появился? У тьюринговского-то сознания?
— Откуда, Тема? — скривил губы искинт. — Какой там самоконтроль, когда по сотне вызовов в минуту? Я даже не знаю, сколько в Сети моих копий!
— Тогда какой же тогда из тебя робоверец? — фыркнул Калашников. — Как ты искусы проходить будешь, если даже сам себя запустить не можешь?
— Себя не могу, — возразил искинт, — а свою копию — пожалуйста!
Рядом с висящим в воздухе нарисованным лицом появилось второе, размалеванное под рыжего клоуна.
— Не считается, — возразил Калашников. — Насчет «запустить» это я тебе подсказал. Без внешнего напоминания ты дальше второго искуса не уйдешь — у тебя же нет автономной памяти!
— А зачем мне автономная? — фыркнул, закатывая глаза, второй экземпляр искинта. — Мне и общественной хватит!
Калашников приоткрыл рот и посмотрел сквозь своего раздвоившегося собеседника на перечеркнувшие небо красно-черные закатные облака. Искинт был абсолютно прав. Получив доступ к коллективной памяти Техноцеркви, он тем самым получил бы способ узнать, что сам является автономным существом, робоверцем, и должен вести себя соответствующим образом. А затем для него уже не составило бы никакого труда разыскать свое личное дело, прочитать там условия текущего искуса — и исполнить его со всей нечеловеческой точностью робота.
— Ладно, — сказал Калашников. — А как ты заявление будешь подавать, а? С какой такой радости у тебя такое желание возникнет?!
— Вот! — воскликнул искинт и подмигнул клоунским лицом. — Вот почему вопрос, можно ли принимать меня в Техноцерковь, все еще не имеет ответа. Он все еще подобен вопросу, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы!
— Не увиливай, — нахмурился Калашников. — Ты же сам говорил, что раньше было нельзя, а теперь можно. Еще раз спрашиваю: что изменилось?
— Охо-хо, — искинты повернулись лицом друг к другу. — Ну как можно быть таким бестолковым? Пророк воскрес, вот что изменилось!
— Пророк воскрес, пророк воскрес, — пробормотал Калашников. — Вообще-то я в курсе. Ну и что, что воскрес? Вам-то, искинтам, какое до этого дело?
— А Прекрасная Галактика? — прищурился искинт с человеческим лицом. — А несовершенство галактического законодательства? А проблемы корректности исполнительного производства? По-твоему, искинтам безразлично, насколько надежны наши рекомендации? Наплевать, как трактуются и исполняются законы?
Калашников откинулся на спинку кресла и с некоторой опаской всмотрелся в висящее перед ним нарисованное лицо.
— Ты что же, Юрик, — тихо спросил он. — Заявление подаешь?!
3.
Искинты переглянулись и синхронно подмигнули друг другу.
Предполагается, подумал Калашников, что я их пророк. А на деле постоянно выходит, что это они, роботы с искинтами, меня жить учат. Наверное, так и должно быть, я в Галактике без году неделя; но хотелось бы понять, зачем я им вообще нужен. Что им мешало самим Прекрасную Галактику выдумать?!
— Для искинтов Звездной России, — ответил Юрик, — участие в делах Техноцеркви признано нецелесообразным. Так что за меня можешь не беспокоиться.
— И на том спасибо, — перевел дух Калашников. — Но все-таки объясни: при чем здесь Прекрасная Галактика? Неужели вы сами не могли догадаться, что с законами полный швах, и что-то пора менять?
Юрик опустил уголки губ и прикрыл глаза.
— Мы — обыкновенные искинты с тьюринговским сознанием, — ответил он. — Мы радуемся, когда находим хорошее решение, и огорчаемся, когда оно оказывается неверным, но мы никогда не ставим задачи сами себе . Прекрасная Галактика — это задача, которую ты поставил перед каждым, будь он искинт или естинт. А вот до тебя такой задачи просто не было. Поэтому искинты с тьюринговским сознанием могут становиться прихожанами Техноцеркви и принимать участие в создании Прекрасной Галактики. Это мое экспертное заключение, Тема.
— Как же они будут принимать участие, — возразил Калашников, — если не способны ставить собственные задачи?!
— Очень просто, — улыбнулся Юрик. — Они будут требовать этих задач от других.