За синей рекой

От тени волнами наползала тоска. Она была очень могущественной, эта тоска, в ней охотно тонула душа, и жизнь начинала казаться опасным и бессмысленным занятием. Мир как бы подвис над бездной, держась на тонкой ниточке. Пугающая вечность была повсюду. И повсюду надвигалось сожаление по каким-то неясным вещам.

— Морок, — прошептал Гловач и взял несколько бессвязных аккордов на лютне.

Заслышав музыку, тень заскреблась на полу, засучила ногами и хрипло, длинно застонала. Лютня умолкла.

Ни Кадаушку, ни Гугуницу, похоже, тоской не задевало. Напротив, колобашки относились к тени с деловитым состраданием.

Напротив, колобашки относились к тени с деловитым состраданием.

Людвиг покинул безмолвно трясущую головою Гиацинту и опустился перед тенью на корточки. Закусив губу, стал рассматривать ускользающее лицо — оно вдруг показалось ему знакомым.

С тенью тоже что-то происходило. Завидев Людвига, она сперва замерла, съежившись, а потом принялась корчиться и закрывать лицо руками. Но сквозь ладони все равно просвечивали глаза, толстый нос и бледные губы.

— Я тебя знаю, — сказал тени Людвиг.

— Знаю… — глухо отозвалась тень.

— Он повторяет все слова, — объяснила Кадаушка, видимо, хорошо изучившая повадки своего питомца. — Смотрите! — И громко произнесла: — Планы по добыче — с опережением! Добытчик! Береги чистоту своей шахты!

— …с опережением… — прошептала тень. — …шахты…

— Смотри на меня! — прикрикнул Людвиг.

Тень послушно уставилась на него, не отнимая рук от лица.

— Я герцог Айзенвинтер. Узнал меня? — допытывался Людвиг.

— Узнал… меня… — бормотнула тень.

— Не «меня», а «вас, ваше сиятельство»! — сказал Людвиг. — Не прикидывайся тут губинцом.

— …губинцом…

— Ну, давай: «вас, ваше сиятельство»!

— …сиятельство, — послушно сказала тень.

— Ты — Иоганн Шмутце, — внушительно произнес Людвиг. — Королевский повар. Так? Повтори!

— …повтори…

— Иоганн Шмутце!

— Шмут…це… — пролепетала тень и вдруг воюще зарыдала.

— Слыхал? — крикнула Кадаушка. — Вот так он и плакал в забое. Что же я должна была бросить его там? Засыпали бы — и всех дел. Вспоминай потом.

— Может быть, он и хотел умереть, — сказала Гиацинта.

— Так вот в кого они на самом деле превратились, — шептала Марион. — Вот кем они стали…

Слезы текли по ее щекам.

Граф Мирко, борясь с тошнотой, зарылся в платья и притаился, как мышь. Чувства страха или тоски были для него совершенно внове. Он даже не подозревал, что совершенно здоровому человеку может ни с того ни с сего сделаться так скверно.

— Держать у себя это существо в качестве домашнего любимца довольно неосмотрительно, — заметил Штранден с деланным спокойствием.

— А куда я его дену, по-вашему? — тотчас окрысилась Кадаушка. — Его больше никто не берет.

— А начальство с докладными лезет, — добавил Гугуница, зевая. — Этот бедолага им, видите ли, трудности создает. Я-то знаю, чего они на самом деле добиваются. У них на лице написано, особенно у Кавардана. Сперва они его изымут — якобы для выяснения, а потом потихоньку спустят в отвалы.

— За что? — спросила Марион. — Это несправедливо!

— Вот именно! — подхватила Кадаушка. — Что он им сделал, такой несчастненький? Он же мухи не обидит! И на доброту отзывчивый.

Я его молоком кормить пыталась, он, правда, кушать еще не может — слабенький… Но смотрит так преданно!

— За что? — протянул Гугуница. — Объясняю просто и доходчиво. Этот рыдалец, — он кивнул на тень, — тут как живой упрек. Мол, что же вы творите, добытчики?! Огнедум-то страшными делами ворочает. Будто мы не в курсе! Слушок такой и раньше шел. А теперь — вот, полное и стопроцентное доказательство. И чем он его так, хотелось бы знать? Ядом или радиоактивно?

— А еще бывает промывание ума, — быстро вставила Кадаушка.

Не обращая на нее внимания, бригадир с горечью продолжал:

— А мы с этим Огнедумом еще какие-то «добрососедские отношения» поддерживаем! Оно нам, конечно, выгодно, да разве на одной только выгоде мир стоит? Вот вам и проблема: то ли отдать этого начальству, то ли предъявить добытчикам и потребовать, чтобы традиционные отношения с Огнедумом были пересмотрены. Радикально… — И он опять устало зевнул.

— Я им его не отдам! — заявила Кадаушка. — Вот пусть что хотят со мной делают! Он такой доверчивый, такой беззащитный…

Тень повара между тем во все глаза глядела на Людвига, раскачивалась из стороны в сторону и завывала.

— А помните теней, которые охотились на тень оленя? — заговорила Мэгг Морриган. Все обернулись к ней. — Они не выглядели так ужасно, так… безнадежно.

— Интересная проблема, — согласился Штранден. — И вполне возможно, что у нее есть очень простое решение.

— Проще не бывает, — сказал Людвиг. — Он находился почти в самом эпицентре несчастья. А те охотники — как и я, к примеру, — на краю. Их меньше задело. Приблизительно как барсуков… Бедный мой Иоганн! Какие ты готовил, бывало, суфле из паприкосов! Какие ростбифы! А гуппелькаки — их-то ты помнишь? Фаршированные, в скляре и по-охотничьи!

— Значит, и король… — начала Марион, но не смогла договорить. У нее разом онемели пальцы на руках и ногах, едва только она попыталась представить себе, какая же участь постигла короля Ольгерда. Ведь это он, несчастный Ольгерд, принял на себя главный удар Огнедума! Марион всхлипнула, чувствуя, как погружается в черную пучину.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121