Диковинный мастер поначалу призадумался. Потом, чтобы лучше думалось (так он сказал), попросил еще бокал вина. Махом выпил и, дергая носом и растягивая рот до ушей, объявил, что согласен. Но, прибавил он, желательно, чтоб никто не приставал потом с советами и пожеланиями.
На том и договорились. Косорукий Кукольник ушел от пана Дрызги, оставив после себя на полу гору ореховых скорлупок, а наутро кудесника уже видели на главной площади, где он, все в той же просторной, расстегнутой до пупа рубахе, расхаживал взад-вперед, разговаривал сам с собою и размахивал руками. На вопросы любопытных он сначала отвечал, что производит промеры, а затем принялся страшно орать и строить такие ужасные рожи, что мужья спешно уводили с площади беременных жен.
Через несколько месяцев часы были готовы, и в полдень вся столица во главе с самим Ольгердом собралась смотреть. Пришел и пан Дрызга с красавицей-женой и дочкой, которая спала в кружевных одеяльцах. От возбуждения Дрызга все время обрывал с волос супруги яблочки и шумно ими хрустел, а дриада сонно и счастливо улыбалась.
Был один из первых дней осени — такой синий, что ломило в глазах.
Вперед вышел Косорукий Кукольник, сердитый с виду, гримасничающий больше обычного, совершенно оборванный, грязный, со всклокоченными волосами.
Косорукий Кукольник широко взмахнул руками, словно балаганщик, дающий сигнал поднять лоскутный занавес. Дверцы причудливой башенки часов раскрылись, и одна за другой проплыли в хороводе фигуры людей. Были здесь молодые и старые, худые и толстые, знатные и простолюдины. Имелся даже эльфик-крошка. А предводительствовала хороводом юная девочка — сама Любовь.
Едва последняя фигура скрылась из вида, как воротца захлопнулись, и часы начали отбивать полдень.
— Великолепно! — закричал король и захлопал в ладоши.
— Как изящно! Как аллегорично! — подхватили придворные.
А в толпе просто смеялись и обнимались от радости.
Но где же мастер? Король намеревался щедро вознаградить его, предложить ему пост при дворе… Кругом засуетились. Два церемониймейстера столкнулись в спешке лбами. Однако Косорукого Кукольника простыл и след. Бросились искать — да какое там!.
Однако Косорукого Кукольника простыл и след. Бросились искать — да какое там!..
Потом уж что только про эти часы не рассказывали! Говорили, например, что, пока идут часы, не прекратится процветание Королевства Пяти Рек. Кстати, по слухам, первое, что сделал Огнедум, — остановил эти часы…
— А правда, что Косорукий Кукольник тайно возвращался в погибшее королевство и пытался завести часы? — спросила Марион.
— Об этом рассказывают всяко, — неспешно заговорил Людвиг. — Вот какую историю я слыхал краем уха лет сто назад…
Но рассказать эту историю нынешним вечером сенешалю было не суждено. К Марион подошел Зимородок.
— Вот ты где, Марион!
— «Марион, Марион!» А я, значит, не в счет? — взъелся Людвиг. — Со мной теперь ты вовсе не разговариваешь! Я для тебя, значит, просто тряпочка!
— Да нет, не просто, — сказал Зимородок. — Кому надо, те все про тебя знают, Людвиг. Я на твоем месте вообще давно бы раскрылся перед всеми. Спутники наши люди, вроде, надежные, достаточно сумасшедшие, чтобы им доверять. Но главное — им с нами по пути.
— Ты думаешь, что город брата Дубравы и есть столица Ольгерда? — спросила Марион.
— Разберемся на месте, — ответил Зимородок. — Я к чему? Рано или поздно о Людвиге все равно узнают.
— Лучше поздно, — твердо сказал Людвиг.
— Но почему? — удивилась Марион. — Не все ли равно?
— Значит, не все равно, — отрезал Людвиг. — Между прочим, Зимородок, у нас было секретное совещание с ее высочеством, а ты помешал. Говори, зачем пришел, и уходи.
— Ваши с Марион детские секреты очень мало меня занимают, — сухо ответил Зимородок. — Я, собственно, хотел посоветоваться с тобой насчет дороги.
— До Красной реки еще дня четыре, — сказал Людвиг.
— Есть ли там брод, или опять придется искать паром?
— Брод-то там есть, — сказал Людвиг, — только я не уверен, что сумею найти его.
— И на том спасибо, — вздохнул Зимородок. — Дня четыре, говоришь? Ладно, пойду есть утку. Не засиживайся, Марион.
Когда Зимородок скрылся, Марион взяла Людвига на руки.
— Мне, пожалуй, тоже пора. Утка, наверное, уже готова. Что это за «секретное совещание»? О чем ты хотел посовещаться? Говори быстрее, я есть хочу.
— Просто я действительно не хочу рассказывать о себе, — прошептал Людвиг. — Кто знает, может быть, с вашей помощью я сумею… вернуться… вы понимаете, ваше высочество?.. стать прежним!
— Ну конечно! — сказала Марион. — Обязательно. Обязательно станешь прежним. Только я не понимаю, зачем делать из этого такую страшную тайну.
— Все дело в НЕЙ, — прошептал Людвиг.
— В ком? — не поняла Марион.
— В дочери Кровавого Барона.
— А причем здесь Гиацинта? Она, конечно, глуповата и слишком о себе думает, но вряд ли станет над тобой насмехаться. Наоборот. Она уважает несчастных.
— Вовсе она не глуповата! — рассердился Людвиг.
— Вовсе она не глуповата! — рассердился Людвиг.
Марион вдруг почувствовала себя обиженной.
— Поступай как хочешь, мне-то что. Я болтать не стану.
— Марион! — послышался голос Мэгг Морриган. — Иди скорее, пока не остыло.