Людвиг лязгнул зубами, и Кукольник поспешно отдернул руку.
— Ну-ну, я пошутил. В высшем свете теперь так шутят. Я нарочно наводил справки. Кстати, для тебя же старался. Хочешь орешков? Откуда у тебя зубы? Я тебя без зубов делал.
— Выросли, — проскрипел Людвиг.
— В самом деле, — вмешалась Марион, — почему вы так с ним разговариваете?
— Почему? — Косорукий Кукольник поднялся во весь рост. Его огромная тень шевельнулась на фоне деревьев. — Потому что я страшно зол на вас! — громким звучным голосом объявил он. — На всех, без исключения!
Пан Борживой побагровел.
— Всякий франт будет мне… — начал он.
— Молчать! — властно произнес Кукольник. Как ни странно, Борживой замолчал и смущенно запыхтел. — Я был сегодня там. Ел там эти пряники.
— Если вы по поводу вашей покойной родственницы… — встревоженно начал Кандела. — Кажется, ее звали госпожа Гретель? Такая пожилая дама, с несколько эксцентричным характером? Прошу учесть, я с самого начала был против! Между прочим, она первая совершила нападение. Ее левая нога дважды пнула меня в поясницу.
— Мне дела нет до этой старухи, — презрительно отозвался Косорукий Кукольник. — И родственников у меня отродясь не было. Но вы бросили там их! — И непонятно каким образом в руках у него оказались деревянные лошадки, куклы и шарики с плавающими внутри рыбами. — Вы оставили их на произвол судьбы. Им предстояло мокнуть под дождем, терять краски, покрываться плесенью!
— Не понимаю сути ваших претензий, — произнес Кандела. — Это всего лишь игрушки.
— Ах ты, бедный дурак! — загремел в ответ Косорукий Кукольник. — Сразу видать, что у тебя никогда не было настоящих игрушек!
— Позвольте, я взрослый человек и налого… при чем тут игрушки? — забормотал Кандела, но Косорукий Кукольник даже не заметил этой слабой попытки оправдаться.
— Сразу видать, что у тебя никогда не было настоящих игрушек!
— Позвольте, я взрослый человек и налого… при чем тут игрушки? — забормотал Кандела, но Косорукий Кукольник даже не заметил этой слабой попытки оправдаться.
— Люди теперь пошли сплошь мелочь да гниль. И игрушки ваши такие же, как вы сами. Сделаны кое-как, сломаются — чинить неохота, проще выбросить и накупить новых. С этого и начинается… А настоящую игрушку берегут годами. Ее штопают и подклеивают, мастерят ей наряды, мечтают передать детям… Вот так должно быть!
— А вы, позвольте узнать, кто? — спросил Освальд фон Штранден.
— Это Косорукий Кукольник, — поспешно объяснила Марион. — Это он рассказал мне о Королевстве Пяти Рек.
— Я? — изумился Косорукий Кукольник. — Ничего подобного! Мне дела нет ни до людей, ни до королевств…
— Но разве не вы спасли Людвига? — защищалась Марион.
— Я сделал это вовсе не из любви к какому-то там Людвигу, — возразил Кукольник. — Я помогаю людям только для того, чтобы помочь куклам.
— Но разве люди — не более высокоорганизованная и достойная… — начал было Штранден. — Я хочу сказать, более высокая цель и…
— Кто-то должен думать и о куклах! — перебил философа Косорукий Кукольник. — Когда старую куклу выносят на свалку, кто-то должен направить туда ребенка из небогатой семьи, который подберет ее и будет любить! Когда старые игрушки перетаскивают на чердак, кто-то должен знать об этом, чтобы в свое время туда забрались любопытные дети и обрели для себя сокровища! Кто будет хранить кукол, попавших в беду? Я, Косорукий Кукольник!
— Вы напрасно так низко ставите людей, — снова заговорил Штранден.
Кукольник сверкнул из-под шляпы глазами.
— Отчего же! Я знавал одну герцогиню, ее звали Доротея Вюртембергская, — она очень много сделала для Маленького Безмолвного Племени. Лучшие мастера ее страны изготавливали крошечные кроватки, креслица и столики, шили одежду и обувь, лепили посуду. Куколки жили в красивых домиках. Герцогиня играла ими и позволяла своим подданным ими любоваться. Превосходная женщина! А впрочем, все вздор. Я бы выпил сейчас чаю с пряниками.
— Кстати, — несколько некстати сказал Зимородок, — вы из-за реки или за реку?
— Когда как.
— А мы за реку.
— А как вы собираетесь переправляться?
— Утро вечера мудренее, — ответил Зимородок.
Косорукий Кукольник ухмыльнулся и скоропалительно объявил, что собирается спать, после чего, не снимая шляпы, улегся у костра и мгновенно заснул.
Путники некоторое время смотрели на спящего, который обрушился на них, как стихийное бедствие.
— Странный он какой-то, — высказался пан Борживой.
— Мне кажется, я когда-то его встречала, — заметила девица Гиацинта.
Ее неожиданно поддержала Мэгг Морриган:
— Забавно! И мне так кажется.
— Да, это очень необычно, — согласился философ.
— А что такого? — возразил Кандела. — Небось, бродит со своими кукляшками по всему белу свету…
— Я думаю, — тихо заметил брат Дубрава, — что каждый из нас когда-то встречал его.
— Небось, бродит со своими кукляшками по всему белу свету…
— Я думаю, — тихо заметил брат Дубрава, — что каждый из нас когда-то встречал его.
— Только не я, — заявил Кандела.
— Ничего удивительного, — ядовито сказал Гловач.
— Тебя, Кандела, могила исправит, — добавил пан Борживой.
Заснули нескоро, разговаривали шепотом, боясь потревожить сон незнакомца.