— Простите, — вмешался брат Дубрава, — правильно ли я понял, что новый проход — тот, что не обозначен, — выводит на верхотуру где-то поблизости от столицы Ольгерда?
Лучка Скелепоп устремил на него свои мрачноватые глаза.
— Вы совершенно правы, — подтвердил он. — Более того, этот новый лаз — правда, по непроверенным данным, — выводит на поверхность практически посреди города.
— Здорово! — возбужденно сказала Марион.
Гиацинта медленно кивнула. Пан Борживой молодецки встопорщил усы.
— Что значит «по непроверенным данным»? — уточнил брат Дубрава.
— Это значит, добытчик, что эти данные до сих пор никто не проверял, — сказал Лучка. — Новые шахты позволяют проникнуть в систему пещер естественного происхождения. Но, повторяю, новый путь еще никем не был исследован до конца. Если желаете, можем отправиться туда сегодня же, и тогда к ночи гипотетически вы будете в столице.
Путешественники начали переглядываться. Лучка равнодушно глядел на карту.
— Еще один вопрос, — сказал Зимородок.
— Пожалуйста, — не оборачиваясь к собеседнику, отозвался Лучка.
— Насколько далеко отстоит этот предполагаемый выход от того, которым пользуются сейчас при торговле с Огнедумом?
— Намного восточнее. — Палец Лучки устремился к точке на карте, где был нарисован флажок. — Фактория здесь, а вот тут — пропускные пункты. Верхотурный город в этих местах уже заканчивается.
— Оранжерейная слободка, — сказал Людвиг. — Во всяком случае, была здесь когда-то.
— Возможно. Сейчас там казармы.
— Мы пойдем непроверенным ходом, — решил Зимородок.
— А я там пролезу? — забеспокоился Борживой.
Лучка Скелепоп произнес:
— При надлежащем желании кто угодно пролезет где угодно.
— Мне кажется, стоило бы выйти немедленно, — сказала Мэгг Морриган.
— Я тоже так думаю! — согласился Лучка и вдруг расхохотался. — Пока до нашего начальства не дошло, зачем вам огнедумова столица!.. Да еще так, чтоб он не знал!.. Мне и самому этот Огнедум!.. Особенно после того, что обнаружила Кадаушка.
— Вы знали? Вы видели? — изумилась Марион.
— Она консультировалась со мной по поводу находки, — подтвердил Лучка. — Ничего более чудовищного я не видел со времен Великого Обвала в шестой-бис… — Он помолчал, а потом обычным своим тоном продолжал: — Скоро об огнедумовых зверствах узнает широкая общественность, поднимется недовольство — работающие потребуют прекращения всяких отношений с Огнедумом. — Он снова сделал паузу и спросил: — А как он там, этот кадаушкин бедолага?
— Ему получше, — замогильно отозвалась Гиацинта.
— Ладно, — спохватился Лучка. — Каски у вас есть? Наденьте.
— Мне мала, — сказал Зимородок.
— Неважно. Макушку прикрывает — и хорошо. Берите фонари.
Он раздал три фонаря — Зимородку, брату Дубраве и Людвигу, четвертый взял сам. Закрыл дверь музея и несколько мгновений еще смотрел на нее, как будто прощался.
Они очень быстро миновали жилую часть города и оказались в сложном лабиринте боковых проходов. Здесь размещались прачечные, фабрики-кухни, другие службы — например, служба помойки, занимавшаяся переработкой и уничтожением отходов.
Затем закончились и служебные переулки. Дальше потянулись брошенные шахты. По темным проходам, иногда хлюпая по воде, иной раз пробираясь ощупью и внаклонку, двигались путешественники — все вперед и вперед, за раскачивающейся точкой головного фонаря. Лучка вел отряд уверенно. Он не раз проделывал уже эту дорогу. А случись ему сбиться с пути — он распутал бы эти подземные стежки с той же легкостью, с какой бабушка Марион, бывало, приводила в порядок беспокойную пряжу, вечно путающуюся в коробке.
Иногда срывались, мелькали в пятне света и тотчас снова сливались с густым мраком летучие мыши. Зеленоватые потеки влаги, вымывающей из скальной породы медь, оборачивались очертаниями щупалец или искаженных ужасом масок. Затем вновь начинались длинные, скучные, черные стены. Марион устала и спотыкалась на каждом шагу. Хорошо Гиацинте, с горечью думала она, ее-то держит за руку Людвиг.
Но не успела Марион додумать до конца свою жалкую мысль, как молодой граф Мирко подхватил ее под локоть.
— Совсем замучилась, гляжу, сестренка, — сказал он. — Вот и Зора моя, бывало…
— Зоре всего-то лет!.. — обиделась Марион. — Я все-таки взрослая!
— Одно дело, девчонки, — отмахнулся Мирко. — Я бы с вами знаешь как поступал?
— Как? — дулась в темноте Марион. — Ну как?
Мирко тащил ее за собой и посмеивался.
— А вот как мой отец с моей матерью, — сказал он наконец. — Посадил бы на подушки шелковые да пылинки бы с вас всех сдувал, да молоком бы поил с лесными ягодами…
— Кстати, многие девочки оказываются на деле храбрее многих мужчин, — заметила Марион. — Потому что девочки всегда терпеливые и выносливые… Элиза — ну, это наша кухарка — говорит, что такова уж женская доля.
— Все Драгомиры своих жен на руках носят, — сказал Мирко. — Я и Зорке такого мужа найду, чтоб как святыню ее почитал.
— А Элиза говорит… — начала Марион, но граф Мирко перебил ее:
— Скажи, правда, что ты в королевы метишь?
— Что значит — «метишь»? Я короля Ольгерда, кстати, полюбила по одним только рассказам — какой он был удалой да прекрасный, веселый и добрый, а теперь иду его спасать.
Конечно, он возьмет меня в жены. Это же заповедано!
— Ясно, — сказал Мирко. — Совет брата: никогда больше не вспоминай эту Элизу.