Посланный от Огнедума «факел» никакой письменной бумаги при себе не имел. Энвольтатор спешил и дал ему только устные распоряжения. Поэтому часовые долго не желали его даже подпускать к двери, за которой работал командир, и требовали пароль. «Факел» нес дежурство в замке и пароля, принятого в этот день в казарме, не знал.
«Факел» нес дежурство в замке и пароля, принятого в этот день в казарме, не знал. Попробовал наугад: «Кровавая баня», «Смерть», «Честь», «Удавленник» — но все оказалось не то.
В разгар бурной сцены между «факелом» и часовыми дверь распахнулась, и показался капитан. Он был бледен, пальцы — в пятнах красных чернил. «Факел» вывернулся из державших его рук и метнулся к капитану, крича: «Срочно! Срочно!» Капитан побледнел еще больше, взвыл нечеловечески: «Покушение! Предатель!» и спрятался за дверью. На донесении Паленого было начертано: «Совершенно секретно. Разглашение приравнивается к государственной измене». Поэтому капитан так боялся, что посторонние увидят этот документ.
Приняв слова капитана как руководство к действию, часовые огрели «факела»-посыльного табуретом по голове, и он на некоторое время успокоился на полу. Затем дверь опять открылась. Злополучный «факел» увидел свое отражение в капитанских сапогах и прохрипел: «Срочно… Властитель Огнедум лично приказал… до полудня занять оборону на главной площади возле часов… ожидается крупная диверсия…»
После этого «факел» с облегчением потерял сознание.
Солнечные часы как раз показывали полдень.
— Все кончено! — воскликнул капитан. — Я изменник! Я безнадежно погубил Дело Огнедума!
Он вбежал к себе, запер дверь, набросал несколько строк, обращаясь к будущему командиру «Пламядышащего» и вонзил офицерский кортик себе в сердце.
Таким образом, ни площадь, ни часы никем не охранялись, и Огнедум, который вместе с королем Ольгердом и двумя охранниками явился туда за несколько минут до полудня, не обнаружили там никого — кроме, разве что, двух или трех теней на углу возле аптеки. Энвольтатор хмурился. «Факела» с неподдельным интересом поглядывали на открытую дверь пивной.
— Ну, и где же этот твой хваленый полдень? — просил Огнедум короля. — Что-то я его не вижу!
Словно в ответ на эти слова дверца, скрытая под часами, со скрипом отворилась, и на карнизе показалась молодая девушка. На мгновение она остановилась, осваиваясь с ярким солнечным светом. Приложив к стене растопыренные пальцы, она смотрела куда-то поверх площади. Полуденное солнце ярко освещало ее всю — легкую золотистую россыпь веснушек, забытых на лице с лета, зеленоватые глаза, вырвавшиеся из плена лент распущенные волосы. Платье на ней было простенькое, затрепанное, но какое-то ужасно милое. Ольгерд глядел на нее во все глаза, мысленно умоляя заметить его.
Она как будто услышала — медленно повернула голову и посмотрела вниз. На ее лице мелькнуло разочарование — площадь оказалась почти пустой. Она прикусила губу и сделала первый шажок по карнизу. Затем второй, третий… Ольгерд следил за ней, не отрываясь, и вдруг понял, что девушка напевает и двигается в такт песенке.
Вслед за девушкой показался нескладный головастый человек с лютней через плечо. Он сложил губы трубочкой, как будто присвистнул, и пополз, прижимаясь к стене. Следующим на очереди был старый толстый рыцарь при сабле. Пальцы его ног выглядывали из дырявых сапог, а парчовые заплатки легкомысленно сверкали на видавших виды штанах. Он пыхтел и что-то ворчал себе под нос.
Босоногая женщина в подоткнутой юбке легко ступала следом за ним, а рука об руку с нею шел хмурый человек с книгой под мышкой. Из книги, как крысиный хвост, свешивалась закладка.
После короткого перерыва дверца шевельнулась опять, и на карниз, трепеща, выбралась златокудрая красавица в белых одеждах.
После короткого перерыва дверца шевельнулась опять, и на карниз, трепеща, выбралась златокудрая красавица в белых одеждах. Легкий шелк ее платья взлетал под порывами ветра, и Ольгерд имел случай полюбоваться ее стройными ногами. Над плечом красавицы подпрыгивало что-то искрящееся, живое, похожее на маленькую пеструю птичку. Оно цвиркало и верещало.
— Часы все равно сломаны, — сказал Огнедум блеклым голосом. — Дешевый цирк! Скоро придут мои боевые «факела»…
За красавицей из дверцы вынырнул кавалер с гордой осанкой. Его колени заметно подрагивали, а под бравыми усами стыла улыбка, но красное круглое лицо глядело надменно, так что никому и в голову бы не пришло заподозрить его в нехрабрости.
— Людвиг! — закричал король и рванулся вперед, но один из охранников ухватил его за локоть двумя пальцами:
— Куда? Стоять!
Король замер, быстро переводя дыхание. Он вдруг понял, что мир, который столько лет был тускло-серым, вновь начинает постепенно заполняться красками.
Кавалер на миг замешкался. Красавица повернула к нему голову, улыбнулась, что-то проговорила и взяла его пальцы в свои. И он послушно пошел за нею.
Затем, как чертик из коробки, выскочил человек в кожаной одежде. Этот не медлил и не озирался — он крался по карнизу, как будто выслеживал кого-то. Потом остановился и громко крикнул: