— Джентльмены, — наконец обратился он к Джо и Сэмми. — На пару слов.
Войдя к себе в кабинет, Дизи, по своему обыкновению, разлегся в самой его середине прямо на полу, достал из кармана зубочистку и принялся ковырять в зубах. После того, как во время одной из бесчисленных попыток морской пехоты США изловить А. К. Сандино Джорджа Дизи потоптал внезапно понесший кавалерийский конь, спина склонна была его напрягать. Зубочистка из чистого золота была наследством от отца, бывшего заместителя судьи нью-йоркского Государственного апелляционного суда.
— Закройте дверь, — сказал Дизи Сэму Клею после того, как молодые люди вошли. — Я не хочу, чтобы кто-то еще услышал то, что я собираюсь сказать.
— Почему? — спросил Сэмми, входя следом за Джо и послушно закрывая дверь.
— Потому что мне будет причинена серьезная боль, если у кого-то создастся ложное впечатление, будто мне, черт побери, есть до вас хоть какое-то дело, мистер Клей.
— Ну, это навряд ли, — отозвался Сэмми, плюхаясь на один из стульев с прямыми спинками, что стояли по бокам необъятного стола Дизи. Если его и укололо оскорбление, он никак этого не показал. Шкура Сэмми порядком задубела после того, как Дизи уже немалое время непрерывно обрабатывал его словесной киянкой. В течение первых месяцев совместной работы, в те времена, когда Дизи наезжал на Сэмми особенно круто. Длю, притворяясь спящим, часто слушал в темноте, как лежащий рядом с ним в постели кузен сжимается в плотный комочек и что-то рявкает в подушку. Дизи насмехался над его грамматикой. В ресторанах он забавлялся убогими застольными манерами Сэмми, его неизощренным вкусом и неподдельным изумлением таким простым вещам, как фигурные кружочки масла или холодный картофельный суп. Он предложил Сэмми шанс написать для «Пикант-детективов» роман про Серого Гоблина в шестьдесят тысяч слов по полцента за слово. Сэмми два месяца спал по два часа в сутки и написал три книги, которые Джо с наслаждением прочел. А Дизи потом тщательно анатомировал три шедевра один за другим, всякий раз со сжатой, едкой критикой, убийственно-точной.
В конечном итоге, однако, он все три книги у Сэмми купил.
— Итак, для начала, — сказал Дизи, — скажите-ка, мистер Клей, где «Странный фрегат»?
— Наполовину готов, — соврал Сэмми. Это был четвертый гоблинский роман, который «Пикант Пабликейшнс», теперь действуя откровенно в тени своего младшего собрата, но по-прежнему собирая прибыль для Джека Ашкенази, заказало Сэму Клею. Подобно семидесяти двум его предшественникам в серии, роман, понятное дело, должен был быть опубликован под издательским псевдонимом «Харви Слейтон». На самом деле, насколько знал Джо, Сэмми его даже еще не начинал. Это издание было одним из двухсот сорока пяти, придуманных Джорджем Дизи во время двухдневной попойки в Ки-Уэсте в 1936 году, над которыми он с тех самых пор работал. «Странный фрегат» шел по списку семьдесят третьим. — Я вам его в понедельник представлю.
— Ты должен.
— Значит, представлю.
— Мистер Кавалер. — У Дизи была подлая манера покачивать головой туда-сюда, одной рукой почти прикрывая физиономию, словно он собирался вот-вот заснуть. Впечатление становилось еще сильнее, если редактор, как сейчас, лежал на полу. А потом тяжелеющие веки внезапно взлетали, и ты становился мишенью резкого вопросительного взгляда. — Пожалуйста, убедите меня в том, что мои подозрения на предмет вашей вовлеченности в сегодняшнюю шараду не имеют под собой никаких оснований.
Джо силился выдержать сонный инквизиторский взгляд Дизи. Конечно, он знал, что угроза бомбы исходила от Карла Эблинга в порядке прямого отмщения за его нападение на штаб ААЛ двумя неделями раньше. Очевидно, Эблинг тщательно присматривал за конторой «Эмпайр», следил за переездом из Крамлер-билдинг, наблюдал за приходом и уходом сотрудников, готовя свою красную комическую супербомбу. Подобная сосредоточенность на цели, несмотря на безвредность сегодняшнего возмездия, должна была вызвать тревогу. Вообще-то Джо следовало прямо сейчас донести полиции на Карла Эблинга и добиться, чтобы этого психа арестовали и посадили в тюрьму. По идее тюремное заключение для такого человека должно было принести Джо удовлетворение. Почему же оно вместо этого казалось ему поражением? Джо считал, что Эблинг мог с такой же легкостью донести на него. В конце концов, действия Джо расценивались как взлом, порча чужого имущества, даже физическое насилие. Однако Эблинг вместо этого держался своего одинокого, тайного курса, ввязывая Джо в частную баталию, некую разновидность дуэли. Если же прямо сейчас этот человек находился под тем ложным впечатлением, что его противником является Сэм Клей, Джо намеревался любым способом это впечатление развеять. Так что с того самого момента, как секретарша Анаполя приняла звонок, Джо с неким иллюзионистским чутьем к пустозвонству совершенно точно знал, что угроза — обман, а бомба — фикция. Эблинг просто хотел напугать Джо, угрозой заставить его прекратить комическую войну, которую он находил столь оскорбительным для чести и достоинства Третьего рейха и лично Адольфа Гитлера. И в то же самое время глава ААЛ на самом деле не желал уничтожать источник удовольствия, которое в его одинокой, несчастной и загубленной жизни должно было быть просто редкостным. «Будь бомба настоящей, — думал Джо, — я бы, конечно, его сдал». Ему даже не приходило в голову, что, будь бомба настоящей, сдавать Эблинга наверняка было бы сейчас некому, а также что следующий удар (который следовало нанести если не безличным силам правопорядка, то, безусловно, самому Джо) может капитально материализовать конфликт в неуравновешенном мозгу Эблинга. Впрочем, меньше всего Джо догадывался о том, что уже начинает слепо блуждать в лабиринте фантастической мести, заваленный костями центр которого лежал в десяти тысячах миль и трех годах отсюда.