А теперь он оказался здесь, работая официантом в отеле «Пьер» и явно — Джо знал это так же точно, как то, что золотые рыбки в его чаше представляют собой всего-навсего кусочки моркови — ничего хорошего не замышляя.
Карл Эблинг бесследно исчез.
А теперь он оказался здесь, работая официантом в отеле «Пьер» и явно — Джо знал это так же точно, как то, что золотые рыбки в его чаше представляют собой всего-навсего кусочки моркови — ничего хорошего не замышляя. Шастая туда-сюда по всему танцевальному залу с подносом на плече, Эблинг то и дело поглядывал на Джо — причем смотрел он не на шелка и золотистые обручи у него в руках, а прямо в лицо. Глава ААЛ вовсю силился сохранить на лице безразличную пустоту, и все же там проглядывали намеки на горькое лукавство.
Собираясь приступить к фокусу «Заразный узел», в котором одно его дуновение на узел, завязанный им на шелковом шарфике, словно бы передавалось целому ряду совершенно обычных шелковых шарфиков, которые держали прямо у себя перед глазами добровольцы из публики, Джо почуял запах дыма. На секунду ему подумалось, что это может быть все еще медлящий в воздухе залах «Пожара в миниатюре», но тут же, принюхавшись, Джо понял, что это определенно сигаретный дым — и что-то еще, что-то неприятное, вроде горящих волос. А потом он заприметил слева от себя, у самого затонувшего корабля, тонкую струйку дыма. Джо тут же бросил шарфик с дьявольским узлом и быстро, но без признаков паники прошел к тянущейся вверх струйке. Сперва он подумал, что кто-то обронил здесь сигарету; однако затем в голове зашевелились подозрения, и перед его мысленным взором вспыхнуло лицо Эблинга. А затем Джо все это увидел: цилиндрик пепла, догоревшую почти до самого кончика сигарету, опаленный ковер, сероватую запальную полоску, кусок стальной трубки, грубо замаскированный броским красным целлофаном. Тогда он в темпе вернулся к столу, где по-прежнему стояла чаша из фокуса «Пожалуйста, не ешьте домашних животных», полная ярких кусочков моркови.
Когда Джо поднял чашу, от многих столиков стал доноситься недоуменный шепот.
— Прошу прощения, — сказал он. — Кажется, у нас тут небольшой пожар.
Направляясь к затонувшему кораблю, чтобы вылить воду на сигарету, Джо ощутил, как что-то большое, тяжелое и предельно твердое врезается ему в загривок. Больше всего это тяжелое и твердое походило на человеческую голову. Джо полетел вперед и выронил чашу с «золотыми рыбками». Та грохнулась об эстраду и разлетелась вдребезги. Эблинг прыгнул на Джо, хватая его за лицо, нестриженными ногтями царапая ему щеки, а когда Джо попытался перевернуться на спину, то заметил, что от запала уже отлетает целая россыпь искр. Тогда он бросил попытки перевернуться, вместо этого поднялся на четвереньки и пополз вперед, к бомбе. Эблинг тем временем бесился у него на спине, точно сбрендивший павиан верхом на пони. Публика, сидевшая ближе к бомбе, теперь тоже заметила искры, и в зале возникло общее ощущение, что элементом шоу ныне происходящее никак не является. Заверещала одна из женщин — и тут же заверещали все женщины разом. Джо упорно полз вперед, пока наездник зверски царапал ему лицо и дергал за уши. Затем Эблинг сомкнул ладони на горле Джо и взялся его душить. В этот самый момент Джо как раз достиг края эстрады, потерял равновесие, и они с Эблингом кувырнулись на пол. Эблинг покатился прямиком в рыболовную сеть. Поймав нациста, сеть сорвалась со стены, осыпая его целой грудой резиновых морских звезд и омаров.
Эблингу хватило времени лишь сказать «нет». А потом словно бы лист тяжелой фольги упал на голову Джо. Комкающаяся сталь быстро оборачивала его лицо и горло. Дальше Джо отбросило назад, и что-то жгучее, вроде горящего провода, резко хлестнуло его по лбу. Почти туг же раздался жуткий звук, как будто тяжелой дубиной долбанули по целому мешку помидоров, после чего до Джо долетело осеннее дуновение пороха.
— Ох, блин, — вымолвил Карл Эблинг, садясь на пол, вовсю моргая и облизываясь. Кровь была у него на лбу, в волосах, алые ее крапинки заляпали весь белоснежный пиджак.
— Что ты наделал? — Джо скорее почувствовал, чем услышал собственный сдавленный хрип. — Черт тебя подери, Эблинг, что ты наделал?
Обоих отвезли в больницу «Гора Синай». По сравнению с ранами Эблинга повреждения Джо оказались довольно незначительными. После того, как его привели в порядок, обработав лицевые порезы и надежно зашив рваную рану на лбу, Джо по требованию широкой общественности смог вернуться в главный танцевальный зал отеля «Пьер», где его тут же принялись приветствовать, поднимать за него тосты, осыпать деньгами и похвалами.
Что же касалось Эблинга, то его поначалу обвинили только в незаконном хранении взрывчатки. Однако впоследствии дело дошло до обвинения в покушении на убийство. В конечном итоге на главу ААЛ также повесили обвинения в нескольких незначительных поджогах, случаях вандализма в синагогах, подрывах телефонных будок и даже в предпринятой прошлой зимой попытке спуска с рельсов поезда подземки, получившей немалое освещение в газетах. Тем не менее, пока Эблинг не сознался в этом своем подвиге (а также во всех остальных), он оставался нераскрытым.