Отель «Пьер» — популярное заведение для свадебных и бар-мицвавских торжеств среди богатых евреев города. Диверсант выяснил это вскоре после того, как получил здесь работу. Почти каждую неделю евреи толпятся тут как свиньи у корыта, швыряются деньгами (черт побери, они просто подходят прямо к прыщавому виновнику торжества и засовывают ему в кушак пакеты с наличными!), напиваются и отплясывают свои скучные танцы под гнусный зудеж скрипок. Хотя Диверсанту до ужаса досадно прислуживать подобной публике, он с самого начала знал, что в свое время эта тайная личина вознаградит его возможностью нанести страшный удар. Многие месяцы он поджидал подходящего момента, тем временем совершенствуя свои навыки конструктора бомб под руководством старого и вечно пьяного анархосиндикалиста по имени Фиордализо, читая Шпенглера и Фейхтвангера (а также «Радиокомикс»). И наконец дождался своего часа. В прошлом году, одним зимним вечером на очередном бар-мицве появился платный фокусник по прозвищу Удивительный Кавалери, который раздавал сигареты сквозь носовые платки, заставлял цветки в своей бутоньерке прямо на глазах распускаться и тому подобное. Этим самым Кавалери оказался не кто иной, как Джо Кавалер. (Диверсант уже давным-давно избавился от того ложного впечатления, что из этой гнусной парочки Сэм Клей несет ответственность как за погром в конторе ААЛ, так и за набросок Эскаписта с автографом, который теперь свисал с доски для дротиков в физкультурном зале Логова.) В тот раз Диверсант был слишком изумлен, чтобы как-то отреагировать, но затем он почувствовал, что удобный момент вскоре может подвернуться. Многие недели после того вечера он постоянно болтал с мистером Доусоном, тем самым отслеживая программы близящихся торжеств, а также заглядывал в большую книгу расписаний на предмет нового появления Удивительного Кавалери. И наконец этот вечер наступил! Прибыв сегодня на работу, он сделал это с намерением продемонстрировать Джо Кавалеру, что, тогда как Карл Эблинг может быть недотепистым памфлетистом и жалким портачом, Диверсанту палец в рот не клади, и память у него долгая. В то же самое время он намеревался с мастерской точностью не повредить своей бомбой всем прочим выродкам, которым случится стоять поблизости от молодого еврея. Да, один Джо Кавалер его вполне бы удовлетворил. Как же все-таки удивительно и волнующе, как волшебно и странно вкатить теперь в главный танцевальный зал служебную тележку со скрытым на ней Взрывающимся Трезубцем — и обнаружить, что платный фокусник, нанятый для бар-мицвы Сакса, не какой-нибудь бумагомарака-совместитель, а сам Эскапист, темный идол Диверсанта, его коллега-антипод, в черной маске, при полном параде и с символом проклятой Лиги на лацкане пиджака.
В этот момент лист бумаги с нарисованными на нем контурами разума Карла Эблинга подобен карте, которую раз, а потом еще слишком уж много раз беспечно сложили. Обратная сторона просвечивает — полюса встречаются — в самом сердце запутанной серой решетки городских улиц оказывается простор девственно-голубого моря.
Разве бывало такое, чтобы Супермен хоть секунду медлил в своей скромной ипостаси Кента и страдал от фатальных колебаний? Разве Эскапист когда-нибудь забывал ухватиться за свой талисман и на искалеченных ногах заковылять в драку? Диверсант пытается сохранять спокойствие, но заикающийся хлюпик, с которым ему приходится делить свое существование, сейчас сущий комок нервов, и в результате Верховный Вандал как последний дурак вылетает из помещения.
Разве бывало такое, чтобы Супермен хоть секунду медлил в своей скромной ипостаси Кента и страдал от фатальных колебаний? Разве Эскапист когда-нибудь забывал ухватиться за свой талисман и на искалеченных ногах заковылять в драку? Диверсант пытается сохранять спокойствие, но заикающийся хлюпик, с которым ему приходится делить свое существование, сейчас сущий комок нервов, и в результате Верховный Вандал как последний дурак вылетает из помещения.
Он стоит в фойе снаружи танцевального зала, прислонясь к стене, его щека плотно прижата к мягким и прохладным обоям с ворсистым рисунком. Диверсант закуривает сигарету, делает глубокую затяжку, старается привести себя в душевное равновесие. Нет никакого повода для паники; он Король Проникновения и прекрасно знает, что делать. Наконец Диверсант тушит сигарету в песке ближайшей пепельницы и снова хватается за тележку. На сей раз, когда он входит в танцевальный зал, у него хватает присутствия духа, чтобы держать голову пониже, не давая Эскаписту себя узнать.
— Прошу прощения, — бормочет Диверсант, проталкивая тележку к дальней стороне сцены, к фанерному обломку затонувшего корабля. Одно колесо тележки отчаянно скрипит, и Король Проникновения не сомневается, что этот скрип привлекает к нему внимание музыкантов на эстраде, фокусника и его носатой подружки. Но когда он оглядывается, то обнаруживает, что все они поглощены собственными приготовлениями. Подружка у Эскаписта, на взгляд Диверсанта, довольно симпатичная, а ее черное мужское пальто с болью напоминает Верховному Вандалу о единственной царице его желаний. Добравшись до корабля, он останавливается, приседает на корточки за тележкой и открывает отделение, куда официанты, подающие еду в номера, ставят горячие тарелки.