Кроме того, Джо казалось, что Роза его избегает, уклоняясь от нежеланных ухаживаний, на которые он не мог себя толкнуть, что еще больше заставляло Джо чувствовать себя подлецом. После того первого разговора на кухне им с Розой, похоже, было предельно сложно начать второй. Какое-то время Джо был так занят своими неловкими попытками поболтать, что в упор не замечал Розиной сдержанности, когда они оставались одни. Когда же он наконец это заметил, то приписал молчаливость Розы ее враждебности. Многие дни Джо стоял под холодным душем ее гнева, как ему казалось, гнева, полностью им заслуженного. Гнева не только на то, что он оставил Розу беременной, бросил ее в беде; но и на то, что он так и не вернулся, так и не позвонил, не написал ни строчки, за все эти годы даже ни разу о ней не подумал (как воображал себе то ли он, то ли она). Расширяющийся газ их взаимного молчания только еще больше возбуждал жгучий стыд и безумную страсть Джо. В отсутствии вербального взаимодействия Джо стал сверхчувствителен к другим знакам Розы — к путанице кремов и лосьонов в ванной, испанскому мху ее белья, свисающему со стержня для занавески в душе, раздраженному позвякиванию ее ложечки по чайной чашке в гараже, посланиям с кухни, написанных в обжаренном на жирной сковороде орегане, беконе, репчатом луке.
Наконец, когда Джо уже больше не мог этого выдерживать, он решил, что должен хоть что-то сказать, но придумать смог только: «Пожалуйста, прости меня». На самом деле ему следовало принести официальное извинение, максимально развернутое и униженное, а потом положиться на ее милость. Джо без конца обдумывал, планировал и репетировал свою речь, а однажды, когда ему случилось пройти в узком коридоре мимо Розы, вдруг взял да и выпалил:
— Послушай.
Прости меня.
— За что? — поинтересовалась Роза.
— За все, что я сделал. Я об этом.
— А, — сказала Роза. — За это. Хорошо.
— Я знаю, ты наверняка на меня разгневана.
Сложив руки на груди, Роза внимательно на него уставилась. Брови широкие и гладкие, губки с сомнением надуты. Джо не мог прочесть выражения ее глаз — оно все время менялось. Наконец Роза опустила взгляд на свои веснушчатые розовые руки, теперь слегка покрасневшие.
— У меня нет такого права.
— Я наплевал на твои чувства. Я тебя бросил. Я оставил Сэмми проделать мою работу.
— Всего этого я против тебя не держу, — сказала Роза. — Вовсе нет. И Сэмми, я думаю, в целом тоже. Мы оба понимаем, почему ты ушел. Мы еще тогда это поняли.
— Спасибо, — сказал Джо. — Может, когда-нибудь ты сумеешь все это мне объяснить.
— Пожалуй, я злилась, когда ты не вернулся домой, Джо. И когда ты прыгнул за борт или что ты там такое проделал.
— За это ты тоже меня прости.
— Знаешь, такое мне очень трудно было понять.
Пораженный собственной отвагой, Джо потянулся к ее руке. Роза девять секунд позволяла ему держать ее ладонь, а затем затребовала ее назад. В глазах ее виднелась легкая укоризна.
— Я не знал, как мне к тебе вернуться, — сказал Джо. — Я много лет пытался, поверь.
И в следующий же миг он оказался жутко ошарашен, поняв, что губы Розы прижались к его губам. Тогда Джо положил ладонь на ее тяжелую грудь. Повалившись вбок вдоль обшитой панелями стены, они сбили с гвоздя фотографию Этели Клейман. Джо раскрыл молнию Розиных джинсов и стал рыться там повсюду. Металлические зубчики врезались ему в запястье. Джо не сомневался, что Роза прямо сейчас намерена стащить с себя джинсы, а он — на нее забраться. Прямо там, в коридоре, пока Томми еще не вернулся из школы. Он все это время был неправ. Роза поместила между ними вовсе не гнев, а толстую оконную раму невыразимого томления, подобного его собственному. Следующее, что понял Джо, это что они опять стоят в середине коридора, а разнообразные сирены оповещения о воздушных налетах, что все это время дико заходились по всей округе, вдруг смолкли. Роза поправила на себе все то, что Джо привел в беспорядок, застегнула джинсы, пригладила волосы. Помада с ее губ как попало размазалась по щекам.
— Н-да, — вымолвила Роза и добавила: — Пожалуй, еще рано.
— Понимаю, — сказал Джо. — Пожалуйста, дай мне знать, когда. — Ему хотелось, чтобы фраза прозвучала терпеливо и конструктивно, однако она странным образом вышла униженной. Роза рассмеялась. Она тут же снова его обняла, и Джо усердно втирал размазанную губную помаду ей в щеки, пока от нее и следа не осталось.
— Как же ты все-таки это проделал? — спросила Роза. На кончиках ее зубов виднелись пятна от чая. — Слез с корабля в середине океана, я хочу сказать.
— Да не было меня на этом чертовом корабле, — ответил Джо. — Я за вечер до этого на самолете вылетел.
— Но был же приказ. Я не знаю, какие-то медицинские документы. Сэмми даже фотокопии мне показывал.
Джо нацепил на себя загадочную улыбку Кавалери.
— Всегда в согласии со сводом законов, — сказала Роза.
— Все было очень умно проделано.
— Не сомневаюсь, любимый. Ты всегда был умным мальчиком.
Джо прижал губы к ее пробору. От волос Розы шел интригующий запах шампуня «Лапсанг», слегка отдающего спичечными головками, который она предпочитала.
— Так что же нам теперь делать? — спросил Джо.