Это был один из экспресс-лифтов прямиком из вестибюля. Сэмми еще раз сверился с планшетом. Если ожидался чей-то приход — его непосредственного начальника или какого-то другого военного, скажем, полковника из корпуса перехватчиков, пожелавшего нагрянуть с инспекцией, — в ночных распоряжениях это непременно должно было быть отмечено.
Однако, как Сэмми прекрасно знал, там имелся только список из семи самолетов и полетные планы, а также краткое замечание о грядущей непогоде. Возможно, это была внезапная инспекция. Но стоило только Сэмми опустить взгляд на свои ступни в одних чулках, пошевелить преступно необутыми пальцами, как его мысли тут же приняли другой оборот: возможно, об этом визите не было заранее объявлено, потому что случилось нечто непредвиденное. Может статься, кто-то шел сообщить Сэмми, что Соединенные Штаты отныне находятся в состоянии войны с гитлеровской Германией; или, наоборот, что война в Европе невесть каким макаром закончилась и что Сэмми пора отправляться домой.
Когда кабина подъехала к восемьдесят шестому этажу, последовало металлическое дрожание, загрохотали кабели. Сэмми пробежал влажной ладонью по волосам. В нижнем ящике его рабочего стола был заперт кольт 45-го калибра, но Сэмми где-то посеял ключ от этого ящика. Да и в любом случае он даже не знал, как снимать пистолет с предохранителя. Тогда Сэмми поднял деревянную дощечку планшета, готовый обрушить ее на череп коварного шпиона. Впрочем, бинокль был тяжелее. Сбросив с шеи крепкий кожаный ремешок, Сэмми изготовился врезать негодяю биноклем, точно булавой. Дверцы лифта скользнули по сторонам.
— Это магазин мужской спортивной одежды? — осведомился Трейси Бэкон. На нем был шикарный смокинг, белый шелковый галстук, жесткий и блестящий как меренга, а также серьезная, но живая мина поверх самодовольной улыбки, словно актер готовил какой-то розыгрыш. В каждой руке у него было по бумажному коричневому пакету для покупок. — Есть у вас что-нибудь из габардина?
— Бэкон, тебе нельзя…
— Да я просто шел мимо, — перебил Сэмми актер. — А потом подумал — дай-ка я, значит, забегу.
— На тысячу футов в небо!
— На целую тысячу футов? Надо же!
— Уже второй час ночи.
— Да ну!
— Это военный объект, — важно продолжил Сэмми. Эту свою важность он тут же попытался приписать кошмарным угрызениям совести, так похожим на головокружительный восторг, которые охватили его по прибытии Трейси Бэкона на восемьдесят шестой этаж Эмпайр-стейт-билдинг. Сэмми был рискованно счастлив видеть своего нового друга. — Технически выражаясь. После закрытия никому не позволяется входить или выходить без специального пропуска от командования.
— Вот черт, — сказал Бэкон. Величественная аппаратура лифта, словно бы в нетерпении, испустила глухой вздох, и актер сделал шаг назад. — Значит, ты ни в какую не хочешь, чтобы фашистские шпионы вроде меня безнаказанно здесь болтались. Проклятье, как же я не подумал? — Дверцы лифта высунули свои черные резиновые языки. Сэмми наблюдал, как половинки его отражения тянутся друг к другу на блестящих хромированных панелях. — Ауф видерзейн.
Сэмми сунул руку между дверцами.
— Погоди.
Не сводя глаз с Сэмми, Бэкон ждал. Одна его бровь была приподнята в вызывающей манере аукциониста, собирающегося грохнуть своим молотком. Пиджак актера был угольно-черного шелка, с отороченными лацканами, а его широкую грудь прикрывала пластина самой большой и белоснежной манишки, какую Сэмми когда-либо видел. В официальном одеянии Бэкон словно бы еще грандиозней обычного над тобой нависал, как всегда уверенный, что в конечном итоге даже на высоте тысячи футов, а также в нарушение всех военных регламентаций он будет радушно принят. Даже с неуместной парой хозяйственных пакетов (или, может статься, благодаря им) вид у актера в этом смокинге был до невозможности уютный и безмятежный — плечи прижаты к задней стенке кабины, ноги согнуты в коленях, громадная правая ступня в длинном черном Гулливере ботинка чуть загибается на кончиках пальцев. Лифт снова вздохнул.
— Что ж, — сказал Сэмми, — если вспомнить, что твой отец был генералом…
И он отступил в сторону, держа ладонь на дверце, которая все силилась закрыться.
Лифт снова вздохнул.
— Что ж, — сказал Сэмми, — если вспомнить, что твой отец был генералом…
И он отступил в сторону, держа ладонь на дверце, которая все силилась закрыться. Бэкон еще мгновение поколебался, словно подначивая Сэмми снова передумать. А затем оттолкнулся от стенки кабины и вытряхнулся наружу. Дверцы закрылись. Сэмми оказался лицом к лицу с серьезным нарушением свода законов.
— Всего лишь бригадным, — уточнил Бэкон. — Эй, Клей, с тобой все в порядке?
— Все отлично. Давай заходи.
— А знаешь, это самый низший.
— Что?
— Чин. Для генерала. Самый низший генеральский чин из всех, какие только бывают на свете.
— Ничего, сойдет.
— А его это жутко нервирует. Ух ты. — Бэкон оглядел холодный мраморный простор вестибюля на обзорном этаже, где ночью для уменьшения отражения и соответственно лучшего наблюдения через огромные окна порядком приглушали свет. Затем он слегка прищурился, вглядываясь в отблески и тени бара по одну сторону и длинного ряда окон по другую. — Круто.