Как выяснилось, разоружались они зря — на цокольном этаже магометр горел почти беспрерывно. Наиболее сильно — у входа в Подземелье; там 'тефлоновая' часть его раскалилась добела, хотя на ощупь оставалась холодной. На таком фоне их свитки и палочка Фэна едва ли вообще были бы заметны. А потому в конце концов студенты выключили прибор и направились в комнату с портретами великих волшебников прошлого. Сочтя пожелание Вин достойным претворения в жизнь, Гека готовился снять с них фотокопии.
— Интересно, все ли они оказались здесь по повелению злого Архимага?
— Не думаю. Скорей всего, их сносили сюда на протяжении длительного времени. Но большую часть, наверное, и вправду из-за козней Уручжи. А вот, кстати, и он сам!
Портрет изображал тщедушного человечка в большой чалме, с застежкой в виде восьмиконечной звезды, наложенной на полумесяц, с горделиво вздернутой бороденкой, подкрашенной хной, с лукаво-недобрым прищуром глубоко посаженных глаз.
— Как хорошо, что не он теперь Гильдию возглавляет.
— А с ним-то что приключилось? Куда пропал после отставки?
— Как-то не поинтересовался. Главное — нет его тут, и ладно. Нам и Саграно вполне хватит.
— Не к ночи будет помянут… Как тебе то, что здесь и его изображение присутствует?
— С чего бы ему вдруг… О, и вправду он!
Друзья столпились вокруг портрета. Дон Фердинанд-Энрике с отрешенно-фанатичным взглядом, одетый в ярко-красную мантию и такого же цвета небольшую круглую шапочку, держал в руках распятие, от которого исходило бело-голубое свечение.
— Кардинальский костюм, — с ноткой восхищения произнесла Лиэнна. — Значит, наш учитель Духа когда-то был одним из иерархов Церкви.
— Что не сильно удивляет, если он служил в Инквизиции. А ведь если бы не перебрался на остров, мог бы, наверное, и Папой стать. Про Пап с именем Фердинанд я не слышал, так что первым бы стал!
— Не факт: у них традиция при инаугурации, или как там ихнее введение в должность называется, имена менять.
— Интересно, какое бы имя он принял?
— Небось Гонорий или Целестин. А еще круче Бонифаций, — схохмил Гека, судя по всему, вспомнив мультик про циркового льва с таким же именем. — Был бы какой-нибудь Бонифаций Десятый. И не мучил бы бедных студентов премудростями телекинеза.
— Или создания иллюзий, — не упустила возможности вставить шпильку Таисия. — Пополнишь им свою фотоколлекцию, или живого оригинала вполне достаточно?
— Да чем он хуже других? Пусть будет до кучи, — и соответствующий файл был создан в памяти Гекиного мобильника.
Осмотрев оставшееся и не найдя больше ничего примечательного, компания выбралась в коридор.
— Куда теперь? — деловито осведомился Фэн.
— В твою мастерскую. Где она тут?
— Откуда же мне знать? Будем смотреть все подряд, глядишь и найдется.
— А если где замок заклинит, воспользуемся этим! — и Жозе вытащил из-за пазухи толстый металлический прут, концы которого были расплющены, а один еще и загнут. И вправду фомка — можно и створки расклинить, и висячий замок сбить.
— Жозе! Давай вот что: твою штуковину пустим в ход, только если нашей жизни будет угрожать опасность. Мы сюда не грабежом заниматься пришли.
Видя, что большинство их команды собирается встать на сторону Таисии, латиноамериканец отступил.
— Ладно. Я все равно не собирался использовать ее по-настоящему. Вдруг понадобится какой завал разгрести. Или крыс пугнуть, если они тут водятся. Девушки нервно оглянулись по сторонам. Гека рассмеялся.
— И почему женщины так мышей шугаются?
— Потому что им не нужно изображать из себя рыцарей без страха и упрека. Зато вам, мужчинам, я сочувствую — своих комплексов немерено, да еще и не признаешься в них.
— Давайте оставим словесную перепалку на потом, — деликатно предложил Олаф. — Не за тем сюда шли.
— И то верно. Что ж, идемте искать другие незапертые двери. Где-то неподалеку должны находиться хранилища музейных экспонатов, не выставленных для всеобщего обозрения.
— Скорей всего, они под музеем, и если так — то нам в другое крыло.
— Мысль здравая. Увидим, какие достопримечательности наша уважаемая Гильдия сочла неприличным показывать ученикам.
— Может, там найдется лишний пузырек с духами Очарования?
— Ага, разбежался. Но уж если обнаружится — держи крепче. Если разобьешь склянку или прольешь нечаянно — имей в виду, любви со стороны нас всех тебе не пережить. Дружный смех.
— Что касается меня, то я вполне удовлетворилась бы и списанным образцом шапки-невидимки.
— Да оно и несильно протертый экземпляр ковра-самолета не помешает. Не одному же Асфаргу на нем раскатывать!
— А если достаточно мечей и кольчуг, можно поиграть в Толкиена.
— Мне по этому поводу анекдот вспомнился. Земля, 2082й год. Сидят два солдата в окопе, вокруг все разрушено и полыхает, а на горизонте — гриб от атомного взрыва. Один к другому поворачивается, спрашивает — знаешь, мол, кто такой Толкиен? Нет, отвечает тот. Ну, короче, это человек, с которого начались наши хоббитские игрища!
Так, балагуря и прикалываясь друг над другом, они добрались до места, над которым по их расчетам, должен располагаться музей. Однако в той области коридора никаких дверей не было и в помине — лишь голые каменные стены с давно облупившейся штукатуркой. От них отчетливо тянуло сыростью.