Эта армия соответствовала большинству европейских регулярных армий того времени, в тридцать раз превышая силы, которые США собрали для борьбы с Британией в 1812 г. Правда, индийские войска составляли только одну треть от армии Наполеона, вторгшейся в том же году в Россию.
Несмотря на обеспокоенность из-за потери принадлежности к касте в случае путешествия за океан, сипаев впервые послали за границу (на Суматру) в 1789 г. В дальнейшем их отправляли на Молуккские острова (1795 г.), Египет (1800 г.), Макао (1808 г.), на Маврикий (1809 г.) и Яву (1811 г.) Они продолжали усиливать британскую военную мощь и во время двух мировых войн, пока Индия не добилась независимости.
Британцы были заняты титанической борьбой против французской империи. Естественно, они думали в терминах бронированного кулака — военной мощи и военного бюджета.
В любом случае, военная мощь казалась подходящей для страны, которая оказалась проклята от одного края до другого азиатским варварством, совершенно не подходя для самоопределения. Так выразился Джеймс Милл во влиятельной «Истории Индии» (1818 г.) Однако некоторые генерал-губернаторы предпочитали примирение принуждению, жалуя Индии то, что Гарриет Мартино называл «благословением нашего правления».
Если эта лицемерная фраза не скрывает жестокости, эгоизма и неумения править, она не должна скрывать и справедливости, эффективности и благотворительности. Во многих смыслах британские «раджи» оказывались предпочтительнее индийских раджей. С этим соглашался как минимум один из индийских раджей — либерально настроенный богослов Рам Мохун Рой. Он даже надеялся, что «Индия на протяжении неограниченного периода времени будет наслаждаться союзом с Англией и преимуществами ее просвещенного правления». Но и он не давал британскому владычеству более полувека. Тот же самый период отводил и Томас Мунро, который, вроде бы, говорил и о постоянном поддержании власти в империи.
Рой сходился во мнении с многими ведущими британцами, которые открыто говорили: британское владычество не может быть вечным, долгом перед человечеством является подготовка Индии к самоуправлению.
Цивилизующая миссия Британии должна была оказаться конечной целью и дать позитивный результат. Поэтому Рой предпочитал сотрудничество с теми «дальновидными англичанами» (многие из которых на самом деле были шотландцами или ирландцами), которые развивали образование и различные институты в Индии, чтобы подготовить местных жителей к взятию управления собственной страной в свои руки.
Движение к самоуправлению в Индии нельзя будет остановить, как и самоуправление в Британии. Сам Рой с таким энтузиазмом поддерживал расширение особых прав Соединенного Королевства, что угрожал отказаться от своей клятвы верности империи, если Закон о реформе 1832 г. не примут. Даже когда британские владения разрастались как вооруженная автократия, микроскопический росток демократии и борьбы за свободу личности уже пробивался в рамках империи. Как пишет один современный ученый, империя «родилась с генетическими недостатками, которые ее похоронят».
Каким бы ни оказалось будущее Индии, ее чрезвычайная важность в качестве азиатского довеска к Британии установилась к концу наполеоновских войн. Довольно странно то, что Индостан при этом захватил британское воображение. Завсегдатаи лондонских клубов зевали во время рассказов об охоте на тигров и на кабанов с копьем. Индийская скука стала предметом шуток в английской жизни и литературе. Англичане не знали «о специальных уполномоченных и цистернах для воды, о стоящих с опахалами слугах, индийских полковниках и бренди, разбавленном водой». (Или их все это не волновало). Говорили, что даже в Вестминстере результат дополнительных выборов в Фалмауте вызвал больше интереса, чем судьба «британского раджи». «Парламент презирает Индию, — писал Маунтстьюрт Элфинстон, — он никогда не станет ссориться с министерством из-за нескольких миллионов черных мошенников, у которых нет права на голосование».
С другой стороны, ценность принадлежащего империи гарнизона-государства оказалась несомненной. Индия являлась самым имперским элементом в случайном наборе разнообразных владений Джона Булля за океаном. Она стала империей внутри империи.
Страна великанов в рабстве у Лилипута и, Индостан подтверждал положение Британии в качестве мировой державы. Это давало уникальный престиж правящей нации. Индия обеспечивала рабочие места подготовленным должным образом молодым людям. В 1809 г. основали Хейлибери для их подготовки, хотя студенты считали колледж скорее фарсом в том, что касалось образования.
Поговорка, появившаяся в середине XVIII века и повторявшаяся на протяжении двухсот лет, гласит: потеря Индии фатально запятнает славу Англии. Это понизит ее статус до второсортной страны, до уровня Бельгии, как иногда говорилось. Такая потеря сделает Соединенное Королевство незначительным в глазах Европы и мира.
Опасения из-за потери Индии при внутреннем восстании или вторжении извне, либо в результате трусливого отказа от имперских обязанностей, все больше становились навязчивой идеей для британцев. В результате так называемая «оборона» британских владений стала вопросом строительства новых опорных пунктов и фортов, занятия удаленных бастионов и барбаканов. Критики вроде Джеймса Милла говорили: расширяя свою территорию, Британия просто приобретала новых врагов. Но желание охранять Индию сделалось огромной движущей силой. Казалось, оно может зайти очень далеко. Дизраэли скажет: те, кто постоянно твердил об угрозах Индии, смотрели только маломасштабные карты (что было неизбежно, поскольку пока не существовало карт Центральной Азии, выполненных в большом масштабе). Лорд Солсбери жаловался на военных, которые хотели «расквартироваться на Луне, чтобы защитить нас от Марса».