Его прогнозы по этому поводу оказались точными. Во время процессий толпа шикала и освистывала полицейских с Кипра, которые были в фесках, решив, что это турки. Лорд-мэр потерял шляпу, когда его конь сорвался с места галопом вместе с ним. Полковник лорд Дандоналд из телохранителей ехал за экипажем монархини на своенравной кобыле, и постоянно повторял: «Спокойно, старушка! Тпру, старая!» Королева вначале подумала, что эти реплики относятся к ней.
Премьер-министр смеялся над страстью к звездам и орденам, которая была особенно сильной у сановников из колоний. Все премьер-министры стали членами Тайного совета, имеющими право носить форму, которая делала человека чем-то средним между «форейтором и шутом». Солсбери почти столь же едко высказался о королевском ритуале, как и Фредерик Харрисон, который смотрел на него, как на «спиртной напиток с примесью наркотиков». Он считал, что действо напоминает римский «лектистерний», «божью трапезу», умиротворяющий пир для образов богов. Или же это может напомнить о битье дикарями в гонги и тамтамы, чтобы отогнать солнечное затмение.
На самом деле празднование шестидесятилетия царствования королевы Виктории было фанфарами, придуманными не просто для подъема имперского духа, но и для успокаивания национальных страхов о конце «британского века». Начался рев заверений, хотя царствование Британии в международных джунглях все больше ставилось под угрозу. То был парад объединения, которому бросили вызов в Дублине те, кто вышел на марш с черными флагами, лозунгами об автономии Ирландии и гробом с надписью «Британская империя», который сбросили в Лиффи. Триумф, который выдал тревогу и предчувствие беды, означал слабость и вызвал беспокойство. Киплинг, которого восхитил военно-морской парад, считал, что праздничный ликующий Лондон напоминает «невыразимый словами Тофет, Ад», и классически предупреждал о нынешней гордости и будущем крахе:
Уходит, уходит весь флот наш победный,
В туман позовет его даль.
И гаснет созвездье огней корабельных,
На дюнах оставив печаль.
Не так ли, не так ли вчерашний наш праздник
Ушел, растворился, забыт.
Над камнем руин Ниневии и Тира
Молчание мрачно стоит.
Тема «последнего песнопения» снова и снова повторялась по мере того, как рост империи не давал «промышленного упадка». Великобританию сравнивали с Римом. Тот жадно поглощал покоренные территории, находящиеся вдали, брал дань с провинций, восточные предметы роскоши и чужестранную пшеницу. А Катон тщетно бушевал из-за разрушения и разрыва экономической ткани империи, получив за свои труды прозвание «Маленький Итальянец».
По иронии судьбы, даже главный трубач «Дейли мейл» на юбилее заметил «в публичном счастье латентную причину разложения и коррупции». Стивене в июле 1897 г. писал в «Блэквудс мэгэзин» под псевдонимом «Новый Гиббон», с некоторым щегольством копировал стиль историка и объявил: Великобритания слишком сильно полагается на «воинскую добродетель подданных варваров». Имперская раса теряет свою силу под «морально разлагающим влиянием промышленной цивилизации» и чисто коммерческого духа. Вульгарность пьет жизненную силу. Охота, стрельба и рыбная ловля, спорт, в котором человек мерялся силами с природой, уступают «плебейским выражениям простой грубой силы и ловкости» — катанию на велосипеде и игре в теннис.
Еще более деморализующим является посещение зрелищ. Наблюдение за игрой в футбол или крикет, «ленивый отдых, который любовно называется национальным», — все это остановило рост людей. Появляется хилое и тщедушное племя, которое потерпит поражение при первом же кризисе. Оно глухо к шуму приближающегося землетрясения, слепо к перспективе краха империи. Тем не менее, делает вывод Стивенс, «заката уже достигли, и это не изменить. Крах грядет все более уверенно».
Если дипломатическая изоляция Великобритании казалась скорее опасной и гибельной, чем великолепной, многое из происходящего на международной сцене подтверждало мрачное настроение Стивенса. На протяжении двадцати лет или около того нация тревожно пыталась усилить защиту империи. Множились оборонительные структуры — например, Королевский институт по делам колоний (1868 г.), Лига честной торговли (1881 г.) и Лига имперской федерации (1884 г.) Их пропагандисты вроде Джорджа Паркина («лоточника империи») провозглашали суверенным противоядием распаду.
Другие искали способы поддержать экономическое положение Британии при помощи таможенного союза. Третьи формировали общества, способствующие эмиграции в империю. Молодежь собирали в организации — например, «Юношеские бригады» (1883 г.), «Церковные бригады мальчиков» (1891 г.) и «Бригады еврейских мальчиков» (1895 г.) Последние имели целью «англизировать сыновей гетто — сутулых и с узкой грудью».
Все находили вдохновение в военно-патриотической литературе типа «Собственная газета мальчиков», которая стала выходить в 1879 г. В 1884 г. Стед начал первую серию запугиваний в связи с хрупкостью железных стен империи. Предпринимались усилия по улучшению и расширению Королевского ВМФ, который принял «стандарт двух держав» (сделался способным противостоять любой паре противников) в 1889 г. Однако скорость технологического наступления помогала Германии, Франции, Америке и Японии, у которых не было таких масс устаревающих левиафанов.