Эта литания была известна и фактически стала банальностью. Но последний и самый громогласный из «вигов» обычно добавлял к имперской теме уникальное красноречие — особенно, во время Второй Мировой войны. Черчилль создал образ прошлой славы и будущей победы Британии, имперского подъема на огромную освещенную солнцем вершину. Ему самому, как он считал, ниспослано Провидением оказаться в авангарде. В самый мрачный час, который пережила империя, реалисты вполне могли смотреть на подобные речи, как на чуть более чем вдохновляющее словоизвержение.
По иронии судьбы, его первая речь стала примером риторического вдохновения и озарения. Но вера в очевидную судьбу империи, как и у многих британцев в конце царствования королевы Виктории, была далека от надежности.
* * *
Однако годы между бриллиантовым юбилеем (шестидесяти лет на троне) королевы Виктории и снятием осады Мафекинга стали, вероятно, временем самой рьяной преданности империи, которая когда-либо наблюдалась в Британии. Все нации имеют склонность думать, что они рождены на небесах. Но британцы того времени склонялись считать себя миропомазанными в качестве имперской расы.
Некоторые подтверждали, что они буквально являются избранными людьми. Британские евреи заявляли, что происходят от десяти потерянных племен, зачатых Авраамом. Другие (это было особенно распространено среди буржуазии) принимали иудейскую практику обрезания, чтобы улучшить здоровье и «мужскую силу будущих хранителей империи». А колючие усы дополняли избавление от крайней плоти.
Однако независимо от того, были они стрижены или бриты, поздние викторианцы чувствовали себя уникально одаренными своим Создателем, который наделил их гениальностью для управления низшими расами. Последних Киплинг ставил в один ряд с неевреями, вечными аутсайдерами, в то время как инсайдеры вроде учеников частных привилегированных школ, выигрывали и от естественного отбора, и от небесного распределения. «Бог сделал так, что правильный молодой человек из британского среднего класса в вопросах твердости характера, силы воли, ума и сострадания превзойдет всех других молодых людей», — сказал Киплинг.
Британцы являлись преторианской гвардией мира. Они унаследовали землю, им принадлежало царство небесное. Империя более чем в четыре раза превышала Римскую, сравнения с которой теперь обычно имели целью усилить уверенность в Британии. Обсуждая «Крах Римской империи и его уроки для нас», историк Томас Ходжкин сделал вывод: Британская империя выживет благодаря «врожденному чувству справедливости и честной игры».
Еще один историк, сэр Альфред Лайалл, вспоминал, как святой Августин, смотря из Божественного Города на все еще огромные владения Рима, делал вывод: расширение такой империей своего правления над нецивилизованными нациями «кажется плохим людям счастьем и удачей, а хорошим людям — необходимостью».
Получение огромных территорий Великобританией (одиннадцать миллионов квадратных миль, на которых проживало четыреста миллионов человек) было санкционировано всемогущим Господом. Лорд Роузбери, который недолгое время был премьер-министром от либералов в середине 1890-х гг. и поддерживал веселое настроение, напевая «Правь, Британия!», характерно считал: «Империя гуманна. Но она не является созданием человека в полной мере, и даже самые беззаботные и циничные должны увидеть Божественный перст».
Это было очевидно в работе десяти тысяч миссионеров за рубежом. Масонство, эта повсеместная черта колониальной сцены, помогло (среди других вещей) придать мистическое единство Великобритании. Этим же занимались новые органы печати — например, «Дейли мейл», для которой экспансия Англии была светской религией. Еще больше для пробуждения имперских чувств сделало словно бы новое открытые королевской власти на праздновании шестидесятилетия царствования королевы Виктории.
Конечно, королевские праздники проводились и раньше, и все признавали, что первым пунктом имперского патриотизма является верность монарху. Тем не менее, как замечал У.Т. Стед, в 1897 г., британцы все еще с возбуждением обнаруживали то, что уже знали. Так герой Мольера обнаружил, что всю жизнь говорил прозой, не осознавая того.
Юбилей больше всего напоминал опыт принятия веры во время возрождения евангелизма. Стед писал: «Неконтролируемый взрыв сильных эмоций, который наблюдается, когда бедный, потерянный, заслуживающий ада грешник вытягивает вперед руку веры и хватает совершенную руку Христа, и за одно мгновение переходит от смерти к жизни… Это ближайшая аналогия, которую можно привести для объяснения ранее неизвестного духа возбуждения, радости и невыразимой благодарности, пик которой пришелся на юбилей».
Другие говорили столь же пророчески и решительно. «Дейли мейл» посчитала очень уместным то, что королева молится в соборе Святого Павла, потому что он — единственное существо, более великое, чем она сама. Марк Твен нашел количество народа, марширующего 22 июня, неописуемым, «зрелищем для «кодака», а не для пера». Но оно дало ему «некое аллегорическое представление о том, каким будет конец света».