Иногда чиновники Суданской политической службы подшучивали над суданцами, один остряк высмеивал их (разумную) привычку ездить на заду ослов:
Трудно ехать на осляти,
Коли зад все время сзади.
Я ответа не нашел:
Где же зад и где осел…
[И «осел», и «зад» по-английски «ass», посему понятны затруднения автора. — Прим. ред.]
Поэтому в лучшем случае расовые взаимоотношения были «дружескими, но не очень близкими». Британцы, как и всегда, держались сами по себе. Дуглас Ньюболд, губернатор Кордофана большую часть 1930-х гг., саркастически заметил: британцы, как казалось, думали, что их имперская миссия включала сбор стадами, будто жирные коровы, на лужайках или верандах друг у друга, распитие убийственных коктейлей и разговоры о полной ерунде с незнакомыми людьми.
Участники Суданской политической службы в целом были такими же чопорными, церемонными и традиционными, как их вечерние наряды. Правда, они могли и расслабиться, иногда напиваясь все сильнее и сильнее за ужином, пока вечер не заканчивался пьяной дракой. Эти люди с презрением относились к классу суданских эфенди, как к полуобразованным и очень сильно загорелым, чуть ли не высушенным на солнце людям, которые подражали им в ношении брюк и ботинок, но оставались странными и необычными в еде и питье. Эти экзотические пролетарии определенно были слишком самоуверенными и вероятно вели подрывную деятельность, их постоянно следовало держать в повиновении, а иногда просто бить.
Крошечная арабская интеллигенция негодовала из-за того, что приходится жить в состоянии подчиненности, а некоторые просвещенные белые предсказывали, что нежелание британцев иметь дело с местными жителями разрушит их правление. Предзнаменованием этой судьбы стала националистическая Лига белого флага, сформированная в 1923 г. Она проводила демонстрации и агитировала за свободу. Это движение распространилось и на военных, черпало силу из номинально независимого Египта. Когда преемник Уингейта на посту генерал-губернатора Судана, сэр Ли Стак, был убит во время посещения Каира в 1924 г., британцы воспользовались возможностью, чтобы отправить домой египетскую армию вместе со многими египетскими гражданскими служащими, учителями и другими египтянами.
Поддерживая фиктивный «англо-египетский кондоминиум», они превратили Судан фактически в подмандатную территорию. Это привело к восстанию среди суданских войск, которое быстро подавили. Новый генерал-губернатор сэр Джон Маффи пытался изолировать страну от опасных современных влияний. Он нацелился стерилизовать любые политические бактерии, которые плывут вверх по Нилу в Хартум, сделав Судан «безопасным для автократии».
Британцы стремились не дать преимущественно арабскому мусульманскому северу заразить желанием свободы по большей части африканский языческий юг. Обширный бассейн Верхнего Нила был провинцией так называемых «баронов болот» — белых чиновников, которые стремились стать местными патриархами, даже самыми главными вождями. Часто они являлись своеобразными и уникальными типами. Один ходил в походы с носовым платком, свисавшим из уголка рта. Другой уходил прочь, если видел белого мужчину, и сбегал при виде белой женщины. Еще один одевал команду своего частного судна, ходившего по Нилу, в форменные свитера с девизом «Ana muzlum» («Меня угнетают»). Следующий держал две папки для сообщений из Хартума, одна была помечена «Вполне разумное», вторая — «Галиматья».
Еще одна группа была очарована «самыми привлекательными, дружелюбными черными обнаженными язычниками, о которых можно только мечтать», хотя один из них, «Тигр» Уилд, говорил: обнародовать такие связи означало подвести своих. Как правило, «бароны болот» был крепкими и привыкшими к трудностям бывшими солдатами. Иногда их доставляли в столицу для получения инструкций от старших важничающих чиновников Суданской политической службы, как писал один остроумный наблюдатель, в «более высокой культуре, усовершенствованной чистоте и полутрезвости».
Но «бароны» сталкивались с почти непреодолимыми трудностями в первобытном Судане. Там был мир, который сэр Гарольд Макмайкл, гражданский секретарь (то есть главный чиновник) Хартума, считал «полуобезьяньей дикостью». Это было «болото, в которое втянуты или сброшены все самые низшие расовые элементы, выжившие к северу от экватора, а также огромное количество столь же гниющей растительности».
Однако это был дом множества народов — шиллуков, нуэров, ануаков, бари, динка и занде. Они не знали плуга, колеса и пера, часто страдали от голода, насилия и болезней. Большинство ходили голыми. Ритуально покрытые шрамами нуэры мазали тела пеплом и «создавали впечатление живых скелетов». Они считали одежду ливреей крепостничества. Многие занимались колдовством, поклонялись фетишам и обладали тем, что христиане называли «менталитетом заклинаний». Некоторые практиковали каннибализм. Племена жили раздробленными группами, часто не имели старост. Они говорили на восьмистах наречиях.
Их было трудно контролировать. На протяжении тридцати лет «бароны болот» концентрировались скорее на подавлении, а не на управлении. Британские карательные экспедиции в Судане были даже более жестокими, чем в Кении, временами доходя почти до геноцида. Наверняка, как признавал один районный комиссар, они дали урожай регулярных зверств в Конго.