Иногда работа останавливалась из-за лесных пожаров. Порой путь оказывался похороненным под тридцатью футами снега. Лавины весом в миллион тонн с грохотом летели вниз на скорости сто миль в час, превращая дешевые опоры мостов и деревянные виадуки в щепки.
Многие рабочие погибли во время последнего рывка, включая непропорциональное количество китайцев. Говорят, что за каждый фут железной дороги, построенной сквозь каньон Фрэзера, заплачено жизнью одного кули. Это сильное преувеличение, поскольку количество китайцев никто не считал, а их смерти тоже не считали.
А затем в Крейгеллахи был воздвигнут памятный знак: «Здесь 7 ноября 1885 года простой железный гвоздь соединил Восток и Запад».
Эта надпись установлена в честь политического достижения, которое соответствовало грандиозным усилиям людей. Подвиг Макдональда по созданию нации через строительство железной дороги стоит в одном ряду с достижениями Бисмарка, Кавура и Гранта.
Это не означает, что Канадская Тихоокеанская железная дорога была чем-либо, кроме коммерческого проекта. Строительство начали, чтобы сделать деньги, как признавал ван Хорн, «и более ни для какой другой цели под солнцем».
Трасса начала приносить огромную прибыль после завершения линии. Канадская Тихоокеанская железная дорога безжалостно использовала предоставленные правительством двадцать пять миллионов акров. Были построены дополнительные ветки, отходящие от основной. Она породила многообразные роскошные пароходы и гостиницы, напоминающие средневековые замки и французские шато. Дорога продвигала туризм в «Канадских Альпах», убеждая покупателей посмотреть этот мир до того, как увидят следующий.
Однако главным результатом экономического успеха железной дороги стало заселение прерий. К 1911 г. по Канадской Тихоокеанской железной дороге прибыло 1,3 миллиона жителей, что не могло быть достигнуто при помощи скрипящих повозок с впряженными волами, при сборке которых использовались не дорогие гвозди, а куски бизоньих шкур, которыми скреплялись доски. Новые поселения разрастались рядом с дорогой, по которой бегал «железный конь».
Вначале строились поселки из бараков и времянок, которые, судя по всему, «сооружались по планам, подготовленным колониями ондатр». Вскоре они увеличились в размерах и стали более достойными для проживания людей. Виннипег, который привлек Канадскую Тихоокеанскую железную дорогу концессиями (по сути, являвшимися взятками), процветал благодаря буму на зерно эдвардианских времен. Он напоминал «огромный гриб, появившийся ночью из прерии».
Реджайна стала столицей Саскачевана. Это «совершенно глупое название», выбранное женой генерал-губернатора леди Лорной (дочерью королевы Виктории). Оно заменило грубое название Пайл-О’Боунс.
В 1885 г. Калгари был улицей из лачуг. «Город растет, когда ты за ним наблюдаешь», — писал о нем английский посетитель в 1910 г., отметив: Канадская Тихоокеанская железная дорога может предоставить готовые фермы подходящим британским поселенцам.
Ванкувер, который предоставил Канадской Тихоокеанской железной дороге 6 458 акров в центре будущего города, процветал, будучи западным конечным пунктом.
Создавая, связывая и развивая подобные центры, Канадская Тихоокеанская железная дорога реализовывала видение Макдональда — трансформацию доминиона из географического понятия в «одну великую объединенную страну с большой торговлей между провинциями и общим интересом».
Правда, премьер-министр, как и большинство его соотечественников, рассматривал трансконтинентальную связь как «имперскую магистраль». Эта дорога была «вся в красном цвете», соединяя метрополию с островами Антиподов.
Однако чем дальше Канада продвигалась к цели, статусу полностью самостоятельного государства, тем более она отклонялась от линии империи. Сам Макдональд, хотя всегда почитал корону и отдавал честь «Юнион Джеку», ставил Канаду на первое место, когда дело дошло до помощи в спасении генерала Гордона и установке национального тарифного барьера. Имперская федерация была обманчивой надеждой и недостижимой целью рядом с канадской федерацией, выкованной кровью и железом.
Конечно, федерация ни в коей мере не была завершенной. Наблюдались острые региональные различия. Только в 1949 г. Ньюфаундленд, старейшая колония Великобритании, стал последней провинцией Канады. Более того, иммиграция усиливала разнообразие доминиона, делая его больше похожим на Южную Африку, чем на Австралию или Новую Зеландию, где белое население почти все было британского происхождения.
В 1870 г. четверть населения Канады говорила с ирландским акцентом. Как сказал Уильям Батлер, несмотря на репутацию «Изумрудного острова» в плане отсутствия промышленности, Ирландия производила нации. Среди последующих поселенцев были исландцы, евреи и менониты с Украины, говорящие на немецком языке. Их количество в дальнейшем увеличилось благодаря скандинавам и переселенцам Восточной Европы, многие из которых бежали от кнута казаков и ярма Габсбургов. Англо-саксонские критики характеризовали их, как «отбросы Старого Света». Но «крепкий и решительный крестьянин в овчинном тулупе», если использовать фразу канадского министра иностранных дел, доказал свою ценность, став первопроходцем. Дикий холод, хижина из дерна и костер из торфа не являлись для него ужасом. Он и ему подобные были привычны к тяжелому, изнурительному труду. Духоборы (русские христиане-нонконформисты), у которых не было лошадей, спокойно впрягали в плуг своих женщин.