Это вызвало бурю негодования. Джинна осудил закон, назвав его указом «Звездной палаты» (высшего Королевского суда, ликвидированного во время буржуазной революции), который нарушал «принципы, ради которых Британия участвовала в войне».
Джинна подал в отставку из Законодательного совета. Ганди организовал кампанию пассивного сопротивления несправедливым законам, начав с хартала — всеобщей забастовки. Подобная стратегия была подсказана ему во сне. Гражданское неповиновение оказалось гораздо более эффективной формой сопротивления, чем что-либо из того, что представлял Джинна. Благодаря своей кампании Махатма («великая душа»), как его теперь называли, стал известен всей стране и получил уникальное место в руководстве Конгресса. Челмфорд написал Монтагю: «Боже мой, как, черт побери, мешают эти праведные фанатики!»
Восстание против Закона Роулатта было в особенности яростным в Пенджабе, занятой войсками провинции Индии, которая теперь извивалось в железной хватке несгибаемого и крайне консервативного губернатора провинции сэра Майкла О’Двайера. Он санкционировал арест двух лидеров оппозиции в Амритсаре (название города означает «Нектар Бессмертия»), священном месте для сикхов. Это вызвало мятеж, который привел к убийствам, грабежам и поджогам. Белые стали бояться еще одного восстания сипаев и дали индусам «кое-какие оправдания для их веры в то, что с британским правлением покончено».
После такой «демонстрации «силы души» Ганди», как саркастически выразился О’Двайер, британцы посчитали необходимым принять суровые меры. Один полковник выступал за использование самолетов для бомбардировки толп. Эту тактику использовали кое-где в Пенджабе. В Амритсар для восстановления порядка отправили «фыркающего огнем генерала», как называли Реджинальда («Рекса») Диэра.
Это был ревнитель строгой дисциплины, солдафон старой школы, с коротко подстриженными седыми волосами, красным лицом и голубыми глазами (в дальнейшем «Дейли мейл» назвала их добрыми). Его вспыльчивость усиливалась постоянной болью от ран, полученных на охоте. Генерал пытался снимать боль аспирином, бренди и сигаретами, а иногда обматывал голову мокрыми полотенцами.
Диэр устроил демонстрацию силы в Амритсаре. В сопровождении солдат и бронемашин он ездил по улицам, по обеим сторонам творились разрушения, а вокруг кипело негодование. Генерал запретил дальнейшие собрания под угрозой немедленного разгона, а в случае необходимости обещал введение военного положения.
Прокламацию повторили на следующий день, 13 апреля 1919 г. Но это было воскресенье, на которое выпал религиозный праздник. Когда солнце осветило Амритсар, пробившись сквозь свинцовые тучи, многие пришли помолиться в Золотой храм и искупаться в священном озере. Другие отправились на ярмарку лошадей и скота, и ко второй половине дня примерно 15 000 человек собрались на ограниченном стенами пространстве рядом с храмом, известном, как Джалианвала-Баг. Хотя он называется садом, на самом деле это двор площадью в пять акров выжженной земли. По нему бегали бездомные собаки и грязные буйволы. Там росло несколько деревьев, имелся колодец, святилище и сцена, с которой политический лидер обращался к толпе, большая часть которой дремала, болтала, играла в карты и кости.
К закату Диэр зашел в один из узких входов в Баг с отрядом из девяноста гуркхов и белуджей, вооруженных винтовками. Он выстроил роту на небольшом возвышении и отдал приказ стрелять без предупреждения. Солдаты стреляли как хотели, постоянно опустошая магазины и перезаряжая оружие.
Джалианвала-Баг превратился в ад кромешный, залитый кровью. Толпа носилась взад и вперед, как животные, на которых охотятся. Люди кричали, падали, умирали. Генерал направлял стрельбу туда, где толпа была гуще всего — в узкие переулки, которые являлись единственными путями отхода. Вскоре они уже были забиты трупами.
Через десять минут, во время которых было сделано 1 650 выстрелов, боеприпасы стали заканчиваться, Диэр приказал прекратить стрельбу и ушел. Он ничего не сделал для 1 500 раненых. Судя по официальным данным, генерал оставил после себя 379 убитых, многие из которых были детьми. «Это был акт милосердия, хотя и жуткий, и они должны быть мне благодарны за то, что я это сделал», — сказал он в дальнейшем. Диэр заявлял, что эта бойня спасла Пенджаб от еще худшей судьбы, и добавлял: «Я полагал, что выполняю очень хорошее дело».
Диэр не был удовлетворен выполнением хороших дел в таких масштабах и решил наказать тех, кто виноват в беспорядках изначально. Он применял различные меры: комендантский час, отключение света, экспроприацию, пытки, произвольные аресты и судебные процессы, которые проводились в камере, где обвиняемым коллективно выносился приговор на основании ложных улик.
Вскоре правительство проявило снисходительность, объявило амнистию или смягчило наказание большинству признанных виновными. Но это произошло уже после того, как восемнадцать человек публично повесили, а сотни высекли.
Диэр использовал ряд ритуальных унижений в отношении жителей Амритсара. Он приказал им встречать низкими поклонами белых офицеров, заставлял юристов выполнять работу кули и, что стало самым печально известным, потребовал от прохожих ползти на животе по засыпанному потрохами и отходами переулку, на котором избили одну европейскую женщину и оставили умирать.