— Эй, а я тебя знаю! — она прищёлкнула пальцами, столь очевидно переняв этот вполне земной жест у своего дона, что все улыбнулись, и вспомнила. — Служанка из кабака, где мы разбойников изводили?
Когда побелевшие щёки девицы разрумянились от усилий обоих чародеев да благодаря немалой порции горячего чая пополам с вином, та открыла глаза. Ещё сиплым с мороза голосом вытребовала дона Александра. И поведала такое, что все призадумались от ощущения ещё какого-то не до конца осознанного нехорошего предчувствия.
Приехали в Хватовку люди пришлые. Много, десятка четыре. Все с громовыми палками — но серьёзные. Не озоруют, с людом вежливые. Да вот приметила скромная и незаметная, но всё замечающая подавальщица в трактире, что нет-нет, да исподволь наводят они разговоры с местными на тему о недавних событиях, о которых до сих пор тайно и явно гутарят по всем углам. И тонко так, с подходцем выспрашивают, сразу вроде и не сообразил никто. Только вызнают они все подробности, даже походку и манеру речи. Исподволь и про ведьму пытали — не слыхал ли кто чего? А уж за медные штучки от громовых машинок дона и доньи да за пару выковырянных из стен пулек серебром платили — сама то видела.
— Староста в них души не чает, — дивчина чихнула и тут же в наказание получила вторую чашку исходящего ароматным паром чая. — Ведь не буянят, всё чинно. Да и деньгу за постой и еду платят справно.
Она отпила чаю, блаженно вздохнула от ощущения разливающегося по намёрзшемуся телу тепла.
— Я с малолетства при трактире в Хватовке — сирота. Санкой кличут, — спохватилась она. — Так вот — всякого люду повидала, все они через мою обслугу прошли. И лордов богатых, и купцов, и разбойников, а уж простых и вовсе не счесть. Глаз намётанный… только кто на порог, я уж по мордам вижу — при деньгах ли, да что закажет. И станет ли буянить потом — хозяин мне за то лишнюю денежку платит да кусок посытнее не жалеет.
— Не такие они! — от её горячечного шёпота Тиль и сама почувствовала, как вдоль хребта поднимается несуществующая шерсть. — Эти серьёзные. Вроде солдат или убивцев найманых… только волки они. Слышите — волки!
С немалыми трудностями удалось немного успокоить принимающуюся то рыдать, то клясться Беором молодую женщину. Мастер Пенн хмурился, хмурился, но всё же, переглянувшись с кивнувшей в ответ донельзя серьёзной Лючике, накапал гостье особой, хранящейся в толстом пузырьке настойки. Прокашлявшись и дождавшись, пока от того зелья перестанут лезть глаза на лоб, Санка слабо отдувалась некоторое время, а затем ощутимо успокоилась. На лице выступил пот, речь постепенно стала бессвязной, а зрачки сделались бездонными.
На лице выступил пот, речь постепенно стала бессвязной, а зрачки сделались бездонными.
— Я д'старосты — а оне на смех п'дымают. Хозяин мой токмо… радый, да деньгу считат… считаить… вот я и сорвалась… преду…предить… никого у меня… нема…
— Пусть поспит, — хмуро распорядилась Лючике, ставшая непререкаемым авторитетом в некоторых вопросах — после того, как выяснилось, что в «женских болестях» да в сердешных невзгодах разбирается как бы не лучше самого хозяина домика-на-утёсе.
Согласно кивнув, озабоченный колдун потрогал лоб спящей, покачал головой. Наложил ещё вдобавок какое-то заклятье — и жестом стал выпроваживать всех.
— Что скажете, дон Александр? — колдун казался легонько — самую малость — встревоженным. Он потеребил зачем-то рукав и, не дождавшись ответа, сел в своё излюбленное кресло у камина. — Ведь и правда, дивчина при трактире в людях разбирается куда там любому целителю…
Старлей хмуро прохаживался из угла в угол, заложив руки за спину и задумчиво меряя шагами залу. И лишь взгляд Лючике отвлёк его от невесёлых раздумий.
— Пусть отдохнёт, потом подробнее расскажет, — он остановился. — Может статься, мастер Пенн, что мы навлекли на ваш дом, да и на людей в деревне нешуточную опасность. Быть может, нам стоит уехать?
— И куда? — ядовито осведомилась Тиль, не на шутку довольная тем обстоятельством, что зиму удастся провести в таком замечательном месте, и уже свыкшаяся с этой мыслью. — Я так понимаю, эти всюду найдут…
— Об отъезде не может быть и речи, дон, — поддержал её колдун. — Побойтесь гнева Беора — выгнать женщину и почти ребёнка на мороз, в неизвестность? К тому же, если неизвестные всё же сумеют проникнуть в пределы Леса через заслоны внешней стражи… я там предпринял некие меры… так вот — если они поведут себя грубо, то я как здешний лорд буду иметь полное право, да и обязан проявить решительность!
В голосе обычно тихого и незлобивого старикана проскользнули такие нотки, что Тиль удивлённо крутнулась на каблуках, пытливо всматриваясь в лицо заново узнаваемого хозяина дома. А дедуля-то не так прост! Не божий одуванчик…
Но с решением старлея — чего на пустую голову рассусоливать? Надо выяснить подробности, затем и решать — согласились не все.
— Только, как бы потом поздно не оказалось, — Лючике строптиво тряхнула роскошной гривой рыжих локонов. — Любовь моя, это дело касается прежде всего меня. Или ты решил все вопросы решать, исходя из вашего знаменитого мужского эгоизма? И моё мнение побоку?