— В их мире давно усвоили, что нельзя торговаться с теми, кто берёт заложников, — понятное дело, следствия из сказанного саму Лючике не особенно грели, но факты вещь упрямая. — Только уничтожать, не создавая иллюзий и желания другим.
— Жестокий принцип, но весьма здравый, — нехотя признал граф. Он задумался о чём-то крепко, вздохнул. Выбил трубку в старую чашку с отколотым краем. — Ну, допустим. Захватили вы трон — и что дальше?
Молодая женщина усмехнулась. Попыталась устроиться поудобнее, но проклятая удавка на шее то и дело норовила сработать по своему прямому назначению — то есть удавить напрочь.
— Можете не поверить, граф — но лично я в королевы не мечу. Дон Александр, его брат сэр Алекс и леди Изельда Фирр — тоже. Это обговорено. Маленькое кровопускание, затем обеспечить гарантии, чтоб нас не трогали впредь — и живите тут как хотите.
Это обговорено. Маленькое кровопускание, затем обеспечить гарантии, чтоб нас не трогали впредь — и живите тут как хотите.
— Больше всего не люблю, и честно говоря, не понимаю этаких бессребренников-идеалистов, из-за которых крови пролилось больше, чем при, на первый взгляд, самых жестоких королях и деспотах прошлого, — граф вновь обменялся непонятным взглядом с этой вертлявой головорезкой Стейси. — Но я вам, как ни странно, верю.
Ах вот оно что — Лючике пару раз улавливала от девицы еле заметные, мягкие и вкрадчивые вроде как бы дуновения воздуха. Кровожадная Стейси тоже не обделена Даром? И теперь, пользуясь временной беззащитностью куда более сильной ведьмы, проверяет её на правдивость? Несмотря на ситуацию, Лючике разобрал смех. Она сдержалась, ограничилась ухмылкой, чувствуя как болезненно и предупреждающе врезаются в тело путы.
— Любезность за любезность, граф — что там за дрянь над городом натянута?
Ага! Судя по вмиг нахмурившемуся породистому лицу графа, Лючике с первой попытки попала в цель. Однако не успел тот что-либо ответить, как ситуация в подземном помещении кардинальным образом переменилась — на сцену вступило новое лицо.
С лязгом распахнулась дверь, и в комнату вошёл высокий пожилой… да, судя по властному взгляду надменного лица и длинной фиолетовой мантии, это оказался маг. Причём, как бы не самый здешний главный — собственной персоной. Да и по всему естеству так хлестнуло омерзительно-едкой чужой аурой незаурядного носителя Дара, что Лючике вновь встревоженно заворочалась на своём столе.
— В чём дело, граф? Почему мясо ещё не в пыточной? — от неприятного скрипучего голоса ведьму бросило в дрожь.
Скотина… встретились бы мы с тобой в других условиях…
— Да вот, магистр, сняли первый допрос по горячим следам… — неохотно отозвался дворянин. Судя по всему, верховный магик не пользовался его горячим уважением.
— Глупости всё это. Сразу к палачам надо было, — убеждённо заявил тот. — Тоже мне, любитель интеллектуальных игрищ!
Он шагнул к распростёртой на столе Лючике, и та еле сдержалась — так вывернуло суставы болью от чужой, ничем не сдерживаемой магии. Вздохнула судорожно сквозь стиснутые зубы, стянула силы и волю в кулак. Выплеснула немного в ответ — уж давать сдачи это первое дело.
Магик отлетел к стене, впечатался в камень.
— Ого! Люблю, когда трепыхаются! — он тут же спохватился, окутался дрожащей пеленой защитной магии. Его глаза садистски расширились в предвкушении привычного удовольствия. Ноздри затрепетали, и магистр отстегнул с пояса вычурный толстый жезл. — Что ж, можно и здесь… А ну, как тебе понравится это?
Налитая злой магией под завязку штуковина сразу не понравилась Лючике — с первого взгляда. Когда магистр щёлкнул каким-то рычажком, заставив жезл во все стороны ощетиниться острыми шипами, недоверие к изыску здешних пыточных дел мастеров увеличилось многократно. Но когда магик спрятал шипы обратно и задрал ей юбку, намереваясь… ведьма похолодела от одного только осознания. Завизжала в слепом ужасе, забилась как бешеная в своих путах, рискуя вдобавок то ли задохнуться от впившейся в шею удавки, то ли и вовсе свернуть себе шею.
— Магистр, может, обойдёмся без крайностей? — граф Валента шагнул ближе со столь явственным намерением помешать, что магик на секунду отвлёкся.
— Кретин мягкосердечный!
От его взгляда дворянин отлетел к стене, как недавно он сам. Дёрнулся раз-другой, нелепо пытаясь высвободиться. Затем лицо его побелело от боли, и он обмяк в невидимой паутине.
И всё же, следовало признать, что кто-то там на небесах откровенно благоволил к молодой ведьме. Ибо не успел магик с торжествующей миной насадить Лючике на свой чудовищный жезл, как в тот же миг противоположная стена словно взорвалась в яростных сполохах рубинового огня.
Кладка дикого камня разлетелась дымящимися квадратами, и в клубах пыли и чадящего крошева возникло милое и столь родное сердцу металлическое чудовище. Альфа влетела в выжженный ею пролом блистающим стальным шаром, лихо крутанулась прямо над радостно заоравшей что-то Лючике, и со зловеще налившихся гневным огнём лазеров сорвалась неистово полыхнувшие рубиновые шнуры. Чиркнули по подземной комнате, и тут же исчезли.
Магистр, застывший в недвусмысленной позе с орудием пытки в руке, развалился на две ещё дымящиеся половинки. Бешеный луч не только разрезал незадачливого магика пополам, но ещё и прижёг разрез — так что по останкам теперь запросто можно было изучать внутреннюю анатомию и строение человека.