— Мой дон изволили проснуться? — эй, да оказывается, девчонка не спит!
Приоткрыв один глаз, Александр скосил взгляд на хитрую улыбающуюся мордашку на своём плече. Тиль лежала спокойно, самым пристальным взглядом рассматривая своего хозяина в утреннем свете. И в глазах у неё определённо читалось намерение чего-нибудь пожевать и устроить какую-нибудь каверзу, да не одну. Так и есть — девчушка потянулась, сладко зевнула на манер кошки, и самым хулиганским образом опёрлась коленкой на вздыбившееся спросонья естество, словно на ветвь дерева. Так и норовит, шалунья, вскарабкаться…
Для порядку легонько, но обидно шлёпнув тотчас же скуксившуюся проказницу пониже спины, Александр напомнил ей о вчерашней договорённости. Тиль надулась, словно мышь на крупу — но едва хозяин обмолвился насчёт умыться-позавтракать, как тотчас же кубарем слетела с пышной постели и с воплем:
— Благородный дон проснуться изволили! Воды для умывания, завтрак в комнату! — помчалась к дверям, на ходу спасаясь от утренней прохлады под давешним полотенцем.
То ли Александр вчера навёл уважения своим плечистым видом, то ли дворянское сословие и впрямь пользовалось в городе известным почтением, но шорох среди рабов и прислуги поднялся изрядный. Всё-таки, хоть и приучали его всю жизнь к тому, что «все люди равны», а что-то в таком есть — быть немного равнее других…
И наконец, облачившись в принесённую служанкой форму и всунув в седельные сумы подбитую мехом лётную куртку, Александр обратил внимание на бледный и осунувшийся вид женщины. Да что ж тут не понять — всю ночь ведь вкалывала, небось. А потому старлей втихомолку, загородив её вычищенным до блеска лоснящимся конём от взоров хозяина и прочей челяди, сунул служанке пару самых крупных медяков. И, судя по вспыхнувшему в её глазах радостно-изумлённому выражению, угадал.
— Да ладно тебе, — бросил он уже на улице девчушке, сидящей в своём седле по-прежнему закутанной в полотенце и осуждающе поджавшей губы. — Попрошайке не дал бы, а хорошему человеку за работу — отчего бы и нет…
В одёжной лавке торговец попытался всучить ему откровенную дрянь, но Александр, ухватив ветхую одежонку за рукава, легко разорвал её пополам с треском ветхой материи.
— Вы что же это, почтеннейший? — горой навис он над обомлевшим купчишкой с воровато бегающими глазками. — Я хочу потратить в вашей лавке хорошие деньги, а вы мне халтуру подсовываете?
И, насупившись, сделал вид, что тянется за болтающейся на ремне палице.
— Без этого, — шикнула втихомолку Тиль. — В городе оружием размахивать нельзя.
А затем, стоя у ноги Александра на манер закутанного в белоснежную хламиду ангелочка, начала громко и азартно чехвостить торгаша. Так мол тебя и разэдак, ведь благородный дон в плечах как двое солдат — вона какие кулачищи ведёрные.
А вот как начнёт тут сейчас всё разносить вдоль и поперек! Или, быть может, пойти насчёт покупок в лавку напротив? Словом, малышка развлекалась вовсю — даже румянец появился на отмытых щёчках.
Разнос удался на славу — при последних словах купчишка и вовсе переменился в лице. И погнал своих приказчиков за товаром получше. Правда, теперь уже стала удивляться Тиль, ибо оправившийся от смущения старлей, впечатлённый тирадой девчонки, с великолепным негодованием отбросил в сторону одежды из какой-то хоть и весьма крепкой, но откровенной дерюги. И в конце концов подобрал для маленькой служанки крепкую и практичную одежду походно-милитаристского стиля. Да пару добротных полусапожек на шнуровке. Ну, и себе такое же заодно. А затем, поддавшись внезапному вдохновению, придирчиво выбрал для Тиль ещё один комплект — на этот раз девчушка с круглыми от удивления глазами выглядела в точности как щёгольски выряженный маленький и чертовски симпатичный паж.
— Сестра благородного дона должна выглядеть так, чтобы все прохожие кланялись да уважение проявляли, — кажется, он начал входить во вкус.
Затем втихомолку осведомился у откровенно обалдевшей Тиль насчёт бельишка — как тут в этом мире? Та едва успела подхватить отпавшую было челюсть и ответствовала в том духе, что трусишки положены только благородным дамам и их не менее благородным повелителям.
— Глупышка — да все эти дамы просто пыль под ногами моей сестры! — уверенно заявил Александр.
И заставил девчушку пойти обзавестись сией деталью туалета. И пока та, заалевшись от смущения, выбрала себе чего надо, Александр втихомолку задумался — а ведь пигалица ничего не упомянула о верхней, весьма соблазнительно выглядящей части дамского белья. И, загружая покупки в сумы, тоже положил себе это на память.
Подумав чуть, вернулся в лавку. Купил ещё один комплект походной одежды себе и тут же переоделся. Мундир лучше бы и поберечь…
Прикупив по случаю ещё разных мелочей да на рынке пополнив лошадиные торбы тем, на что указывал пальчик красующейся в новой одежде Тиль, Александр обратил внимание на старую торговку возле колодца, у коей на прилавке красовались всякие ленточки, ремешки и нити самодельных бус. Втолковав наконец, что именно ему надо, и даже начертив в пыли узор перед заинтересованным взглядом изрядно польщённой вниманием благородного дона женщины и получив заверение, что сынишка сей момент всё устроит, он великодушно кивнул и отправился побродить по рынку.