— Как они тут, Кудин — не озоруют?
Получив ответ, что вроде ничо такого, бородач со своей высоты степенно обозрел прибывших. Оставив при себе вынесенное мнение, он вздохнул и поинтересовался:
— Ну, и какого рожна припёрлись? Мало нам своих забот, что ль?
Осторожно подбирая выражения, Александр поведал, что едет он по следу за одной дивчиной черноокой — а следок кобылки её прямо через эти ворота и проходит…
Бородач явственно посмурнел — настолько, что старлей с нехорошим интересом прикинул — а не начать ли доставать хозяйственно прихваченное у изорванных в лохмотья вельдов оружие и не начать ли тут всё подряд крушить. В свою очередь, староста тоже заприметил озабоченность пришлого, потому что поинтересовался — а какова о дивчине забота у молодого лорда. Девка-то ведьмой оказалась — да такой, что подмешанное в еду зелье из макового отвара насилу её одолело. Хоть и сыпанули втрое, по совету местной травницы.
— Должок за мной, — вздохнул Александр. — Спасла она головушку мою молодецкую да от смерти лютой. А таковые долги возвращать надо, и сторицею.
Приметив некую патриархально-былинную манеру здешнего наречия, он и сам сыпанул выражениями хоть бы и из старых русских сказок. И судя по удивлённым ухмылкам крестьян, мнение о нём круто взлетело вверх. Но староста задумчиво погладил уже начавшую седеть пегую бороду и ответствовал в том духе, что ведьму нынче же ночью костёр ждёт.
— Хоть она и не успела силу свою применить, а всё же с такими огонь — первое дело. Ну, а уж если не сгорит, там видно будет. Камень на шею да в бочажок — есть тут неподалёку топь бездонная…
— Зря, — не согласился немало встревоженный Александр. — Может, как по-хорошему договоримся?
И, повинуясь внезапному наитию, выхватил из кобуры револьвер. Почти не целясь, всадил в валяющийся у ворот валун три выстрела, гулким грохотом сотрясших округу. И тут же спрятал обратно, бесхитростной улыбкой демонстрируя свои пока что мирные намерения.
Судя по всему, разлетевшиеся от камня осколки впечатлили старосту, потому как он хоть и не спрятался за бревенчатую стену, как его односельчане, но всё же переменился в лице. Тоже форс перед своими держит, хитрован… Он даже откуда-то вытащил блеснувшее в свете солнца ружьё и потряс им в воздухе:
— У нас громовые палки тож есть — не пужай!
Однако Александр, приметив нечто ещё, кроме очевидного отсутствия сноровки в обращении с огнестрельным оружием, только осклабился:
— Да оно ж неисправное — я даже отсюда вижу. Кой-чего не хватает, — и сделал руками жест, будто передёргивает затвор винтовки.
Очевидно, жест этот оказался знаком старосте и его дружинникам, потому что плечи их огорчённо поникли. А старлей решил пойти извечным путём:
— Есть тут у меня немного лишнего железа, у убитых вельдов прихватил.
Очевидно, жест этот оказался знаком старосте и его дружинникам, потому что плечи их огорчённо поникли. А старлей решил пойти извечным путём:
— Есть тут у меня немного лишнего железа, у убитых вельдов прихватил. Если добром мою ненаглядную выдадите — сторгуемся. Да лошадки вон лишние есть, — он кивнул на смирно стоящую сзади длинную вереницу.
Его едва не стошнило при одном только воспоминании об оставшемся в пещерах кровавом пиршестве теней. И о ещё одной мясорубке, которую он нынешней ночью устроил…
— Ох, мой дон, — только и простонала Тиль, которую Александр уже в потёмках осторожно вытащил из седла.
Девчонка шаталась словно пьяная, по щекам текли слёзы, но она не жаловалась. Целый день в седле — да от такого даже здоровому крепкому мужчине не поздоровится. А Тиль только пискнула, когда старлей поставил её на ноги. Поддержал чуть, когда она, едва не задохнувшись от боли, стала падать после первого же шага. И всё же, когда костерок из наощупь собранных веточек и пары сухих кустов, притащенных прекрасно видящим в потёмках лохматым существом, уже разгорелся, со щёк девчушки постепенно исчезла бледность.
Заночевать решили на бережку кстати встретившегося ручья. Вода, как-никак, да и кусты какие-то растут — и топливо, и хоть какое-то укрытие от ветра.
Почти в полном молчании они кое-как поели походного варева из котелка, улеглись на расстеленном на более-менее ровном месте войлоке. Причём неугомонная Тиль тут же полезла «под крылышко», а с другой стороны её спину тут же согрело оказавшееся неимоверно тёплым маленькое существо. После того, как во время вынужденного безделья в пещерах вельдов, когда из-за ливня наружу лучше и не высовывать носа, от нечего делать девчушка выстирала своего любимца и даже расчесала, тот стал больше похож на красивый шар тёмного пушистого меха с ушками, от нечего делать бегающий и зыркающий потешными светящимися глазёнками. И теперь клубок тёплой уютной шерсти сопел у спины Тиль, ворочаясь и устраиваясь поудобнее.
И пришёл сон.
Только не успел Александр, бешено прыгая бескрайним болотом по каким-то светящимся гнилушечным мерцанием кочкам, догнать словно тающую вдали Лючике. Вместо желанной ладони ведьмы рука его ухватила что-то мохнатое, сопящее прямо в лицо…
— У! — негромко пискнула пушистая мордашка. Затряслась мелко, посмотрела в ночную темноту и снова затеребила постепенно просыпающегося старлея. Потом зверушка перекатилась прямо по груди и животу человека и осторожно коснулась покоящегося в кобуре оружия. А затем уставилась во мрак и вновь затеребила хозяина.