— Отец присягал прежнему королю — и отказался признать власть захватившего трон узурпатора, — голос Лючике едва слышным шёпотом сорвался с уст. Она вздохнула и покачала головой. — А потом был Изек, годы полунищенского существования. Попытки заработать, да немного Совет помогал. Когда старый слуга умер, мы уже немного умели кое-что по домашней работе. А там обнаружили, что неплохо получается шить — так и втянулись.
Александр остановился, вновь обнял слегка вздрагивающую от слёз ведьмочку. Погладил — вернее, взлохматил столь полюбившиеся волосы. Постоял, чуть покачиваясь вместе с ней и вглядываясь в ночную темноту грустным взглядом.
— Домой не думали вернуться?
Лючике вздохнула.
— А что нас там ждёт? Если и признают дочерей из клана Наоми, о котором приказано забыть — сразу сделают так, чтобы нас не стало, — она подняла лицо. — А теперь мой дом там, где ты. И за Мицуко не беспокойся — шьёт она получше меня, да и сын одного лорда давно её руки просит.
— Слышишь, Александр? Там — где — ты! — она так затрясла призадумавшегося о превратностях судьбы старлея, что тот очнулся.
— Знаешь, Лю — а ведь я мой дом тоже не представляю без тебя.
Он ухмыльнулся.
— А ты, ведьмочка моя ненаглядная, оказывается, знатная леди?
Вытерев о надёжное плечо подозрительно блестящие глаза, Лючике фыркнула с возмущением.
— Ой, да ладно… хоть ты и уверял, что на своей родине сирота безродный — только моим-то взглядом куда виднее.
— Ой, да ладно… хоть ты и уверял, что на своей родине сирота безродный — только моим-то взглядом куда виднее. Сплошные графья да адмиралы в предках, даже одна… княгиня?.. затесалась.
Она отстранилась легонько и тут же покачнулась.
— Это ж надо так расчувствоваться — ноги не идут, — и не успела даже возмущённо пискнуть, как две крепкие руки подхватили её и закружили под завидющим взглядом небес.
— Как здорово! — Лючике раскинула в стороны руки, словно катаясь в кружащем её вихре. Затем обвила шею Александра руками, замолотила ножками в воздухе — останови, мол. Бросила лукавый взгляд вверх, на звёзды. — А вы не подглядывайте!
И нашла его губы своими…
К удивлению Тиль, вернувшиеся утром старшие вовсе не походили на пару уставших и довольных любовников. Наоборот, они зашли в трактирную залу чинно и совсем по-благородному. Так что девчушке только и осталось, что втихомолку удивиться да умчаться распорядиться насчёт умыться-потрапезничать. Да погрузить в дорожные сумы провизии — их светлость пожелали после завтрака отправляться дале. Да подсадить в седло сонно покачивающегося Флисси…
Третий день неспешного пути постепенно затянул всю компанию в своё мягкое очарование. Здесь места потянулись уже более-менее обжитые и разнообразные — не чета голой как стол и унылой степи. Правда, в деревни заезжать по молчаливому уговору не стали, ночевали в стогах. Перелески, рощи и даже какое-то подобие дороги, на которой несколько раз попадались хорошо охраняемые караваны. Бревенчатый мосток через сонную речушку, в которой тихо колыхались камыши, и вовсе настроил Александра на ностальгический лад. Словно едешь где-нибудь по нашей средней полосе, ей-богу…
Он вспомнил властное и деловитое лицо Бати, простоватую ухмылку Митрохина и доверчивую физиономию Вовки. Злую вибрацию и подрагивание выведенного на форсаж турбореактивного движка и уже полузабытый запах авиационного топлива. Как же, казалось, давно всё это было!..
— Туда, — Лючике огляделась сразу за речкой и решительно повернула вверх по течению.
Александр очнулся от своих зачарованных раздумий и с вопросом посмотрел на неё.
— Вечер, — коротко объяснила ведьмочка. — А там можно остановиться на ночлег, и удобнее чем в чистом поле.
Переглянувшись с пожимающей озадаченно плечами Тиль, он кивнул, да и поворотил коня направо. И в самом деле — солнце уже величественно садилось там, откуда они приехали.
Попетляв вдоль постепенно ставшего крутым и даже чуть обрывистым берега, и оставив позади тронутую алыми и золотым цветом осени рощу, путешественники остановились в восторге, наблюдая незабываемую картину. Спрятавшись в уютном обрамлении лесочка, отгородившись им от всего мира, у небольшой плотины притулилась мельница, и скрип её колеса да шум воды приятно разнообразил слух после однообразия пути. В окнах уже горели огоньки, из трубы вился дымок, и таким мирным очарованием веяло от этой картины, что старлей от умиления чуть слезу не пустил. Надо же…
— А русалки в запруде не водятся, часом? — спросил он, поглядывая в тёмную глубину меж кувшинок.
К вящему удивлению, Лючике отнеслась к его словам с полной серьёзностью. Она спрыгнула со своей гнедой кобылки (а чёрные кони признавали только его, Александра — да кое-как Тиль с домовёнком), и нагнулась к воде. Ополоснула ладони, нарушив сонную безмятежность водяной глади, пошептала что-то, высоко брызнула.
— Отчего ж не водятся? Сразу две водяницы, тут они, — ответствовала ведьма, вновь беря свою лошадку под уздцы. — Только они уже вознамерились на зиму засыпать.
— Только они уже вознамерились на зиму засыпать. Или вызвать пред ясные очи, мой дон?
Она пытливо, с лукавым прищуром взглянула в глаза, и Александр вдруг осознал, что Лючике не шутит.