Третий день кибер-погрузчики верещали от непосильной натуги, ворочая откалываемые глыбы руды, взволнованный диспетчер от лифта по громкой связи азартно проклинал кого-то, срочно требуя направить в третий забой дополнительную вертушку вагонеток, а уже освоившаяся в новом компьютере выделенного здесь жилища Альфа, злорадно похихикивая, сообщила через наушник мобилофона — с какой неимоверной скоростью растёт его, Александера Найдёнофф, банковский счёт.
Да и орудующая рядом Марта, таки надумавшая и выклянчившая у механика переделать её долото таким же образом, пыхтела, портила от натуги воздух — но упрямо не отставала. Хоть мастерством и опытом она на много лет превышала молодого парня — но медвежья сила и прирождённая сноровка в работе со всякими инструментами позволила тому выдерживать эту неимоверную гонку. И даже временами вырываться вперёд. А когда в перерыв Александр, поглощая обед ощутимо подрагивающими от здоровой усталости руками, не без гордости рассказал о том, что именно в его далёкой стране жил и работал знатный горняк Стаханов, сидящие по соседству шахтёры и шахтёрки только покачали головами.
— Слышь, Алекс… — сипло и смущённо отозвалась Марта из-за соседнего столика. — Извини, в-общем… всё ж ты вроде неплохой парень…
И, судя по несмелым улыбкам пожимающих плечами остальных, бригадирша оказалась отнюдь не одинока в своём мнении.
Ответил он простым кивком в пространство — словно стоящему перед ним стакану компота. И вряд ли кто догадывался, какую бурю чувств вызвало в нём это первое, пока ещё робкое признание его достоинств.
И перед самом концом смены проворно снующие и работающие по штреку люди уже смело отвечали на улыбку механика и даже смеялись над его осторожно отпускаемыми немудрёными шутками. Ведь что такое гордость и удовлетворение после хорошо да на совесть сделанной работы, это дано знать не каждому — но греет душу всех… Но всё настроение вновь изгадила неугомонная Изельда Фирр — та самая охранница. Явившись в забой в сопровождении двух вооружённых мордоворотов, она битых полчаса мотала всей бригаде душу — у кого же раб Алекс отнимает добытую руду и таким образом увеличивает свой заработок.
Явившись в забой в сопровождении двух вооружённых мордоворотов, она битых полчаса мотала всей бригаде душу — у кого же раб Алекс отнимает добытую руду и таким образом увеличивает свой заработок.
Взгляд её на удивление красивых для такой стервы серых глаз пересёкся с непроницаемым, потемневшим от гнева взором механика. Пересёкся всего лишь на миг — но невидимые искры, высекшиеся от такого столкновения, так и брызнули по штреку.
Однако, к чести остальных людей в ошейниках, никто с первого раза не купился на недвусмысленно высказанный намёк на возможное повышение в правах, если очередное преступление обнаглевшего верзилы будет раскрыто.
— Зря ты голову перед ней не гнёшь, Алекс, — недовольно поморщилась Марта, едва волоча ноги после смены. — Ведь всё равно заест… Переломишься, что ли? Гордый, сучара…
А идущий рядом старенький раб-маркшейдер, всю жизнь проработавший сначала по алюминиевой руде, а теперь и здесь, хотел что-то сказать — но лишь покачал еле заметно головой и вздохнул.
Забегая немного вперёд… зря он, вообще-то, промолчал.
Моргая и щурясь от наотмашь бьющих в лицо ярких лучей, Александр стоял навытяжку у своей кровати. За каким чёртом его подняли посреди гарантированного законом даже для рабов ночного отдыха, он понял только тогда, когда учинившие обыск в его комнатушке охранники с удивлением и торжеством извлекли из щели меж столом и банным отсеком упрятанную и замаскированную какой-то тряпкой заточку. То бишь отточенный до состояния шила стальной прут, приделанный к крепкой, ухватистой рукоятке.
— Ну вот и всё, раб — теперь тебе не отвертеться, — удовлетворённо вздохнул один из руководивших погромом старших чинов. — Изготовление и хранение холодного оружия — уж не на гражданина ли какого точил?
Попробовав укрытым пластиковой бронёй пальцем остриё, другой осуждающе покачал головой и проворчал:
— При его слонячей силе стандартный бронекомплект прошьёт, как бумагу. Вроде бежать-то и некуда — но побег наверняка готовил…
— Да, похоже, — с неудовольствием кивнула в ответ заспанная гражданка, присутствующая вроде как свидетельницей.
На всякий случай с безопасного расстояния сбив с ног только теперь начавшего что-то соображать парня секундным ипульсом наказания, вертухаи не без сноровки упаковали того в ручные и ножные кандалы из суперпластика.
— Готов, — буркнул один из них. — А будешь рыпаться, раб — снова и снова буду делать вот так…
И вновь, паскуда, вжал кнопку, заставившую всё тело вывернуться в судорогах обжигающей боли.
Для начала, паразиты, определили в карцер. Но то ли окрысившийся Александр немного притерпелся, то ли захлёстывающий гнев переборол и огнём выжег панику от отсутствия каких бы то ни было ощущений. Да ведь вроде бы даже на том свете душа ощущает хоть что-то! Но прав оказался кто-то из великих древних — мыслю, значит существую. Живу. А пока живу, как известно — надеюсь…
И человек, кое-как выпрямившийся после выматывающих душу тишины и безмолвствия темноты, лишь молча взглянул в глаза мучителям. И так же презрительно воспринял слова смутно знакомого щуплого человечка вроде бы с самого верха: