Наскоро перекусив, я оседлал лошадь и неторопливо двинулся по дороге, что вела к монастырю. Ослепительный диск солнца катился к зениту, легкий ветерок шевелил листвой, и я, усмехнувшись, вдруг подумал о том, что на самом деле мне просто не хочется возвращаться в столицу с ее вечной суетой и шумом.
Не слезая с лошади, я раскурил трубочку. Лина, уже зная, куда мы едем, перебралась через ручей и двинулась в глубь леса. Неожиданно впереди раздалось негромкое поскрипывание, и вскоре я увидел печального серого ослика, влекущего тележку, на которой сидел монах в балахоне с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Я широко улыбнулся и спрыгнул на землю. Рука скользнула под одежду, взводя затвор пистолета.
— Прекрасное утро, братец, — начал я, хватая осла за уздечку. — Вы не могли бы уделить мне пару минут для важного разговора? Сегодня, видите ли, мне крайне необходимо воскурить в поминовение…
Монах тем временем повел себя настолько неожиданно, что я осекся на полуслове и шарахнулся в сторону, увлекая за собой несчастное животное: узкоплечая фигура вихрем слетела с тележки и бросилась ко мне. Секундой позже я услышал ее голос и чуть не сел от изумления.
— Ты нашел меня! Ты все-таки нашел меня, о боги!..
Она обхватила меня, прижалась губами к моей шее, я выпустил пистолет — мягко шлепнул в траву — и глубоко вздохнул, захлебываясь хорошо знакомым мне запахом.
— Айрис…
Из-под курчавой шапки черных волос на меня смотрели влажные темные глаза, поблескивающие пробивающимися сквозь листву солнечными лучиками. Я коснулся ее пылающей щеки, прижал к себе и на какое-то мгновение забылся, напрочь потонув в объявшей меня нежности.
— Но я не искал тебя…
— Как?! — девушка отстранилась, в глазах мелькнуло недоумение, смешанное со страхом.
— Я получил твое письмо и решил… решил, что не вправе вставать на твоем пути — ведь ты сама сделала свой выбор, ну какое я имел право? Кто я вообще такой для тебя?
— Ты!..
Она уперлась кулаками мне в грудь, опустила голову: я увидел, как вздрогнули худенькие плечи. В ответ я окончательно стряхнул с нее капюшон и принялся гладить ее непослушные жесткие кудри.
— Я здесь почти случайно… послушай, хочешь вина? У меня, вот… у меня есть с собой. Все это так неожиданно, никогда бы не подумал…
Она молча взяла из моей руки флягу и присела на какой-то пень. Стоя над ней, я с ненавистью смотрел на серый мешок, скрывающий очертания ее тела, на грубые, сильно потертые башмаки, видневшиеся из-под нижнего края оборванного балахона. Я ненавидел сейчас все и всех — и этого настоятеля, невесть зачем связавшегося с Джардешем и столичными авантюристами, и эти старые стены, в которые он снова вдохнул жизнь, отдающую, скорее, тленом и гнилью, и себя, нелепого и запутавшегося.
— Я попала в Меллас вскоре после того, как умер отец, — глухо заговорила Айрис, глядя в землю. — Я слышала об этой новой обители — мне не хотелось отправляться в старый монастырь, там всегда слишком жесткие порядки и не очень хорошая атмосфера: сплетни, возня…
— И все-таки ты могла дождаться меня, — с горечью перебил ее я.
— Нет, — покачала головой она, — по крайней мере, тогда я думала именно так. Мне хотелось бежать — и от этого кладбища, и от тебя… к тому же я сразу поняла, что с тобой что-то не так. Ты ведь не тот, за кого себя выдаешь, верно?
— Почти, — кивнул я. — Но не совсем. Я действительно южный князь, я действительно королевский корсар, но…
— Но не только это, — хмыкнула девушка. — Так что мне было от чего бежать. И вот ты добрался сюда — значит, я была права. Тебя интересует монастырь?
— С монастырем тоже что-то не так, — вздохнул я. — Но на короля я не работаю. По крайней мере, сейчас.
— Ого, — Айрис подняла голову и удивленно блеснула глазами. — Это уже что-то новенькое. Но рассказывать ты, конечно, не станешь…
— Не сейчас. Я хотел бы, чтобы ты рассказала мне. Все, что знаешь. Я уверен, что эта тайна может оказаться очень опасной. Слишком опасной для того, чтобы продолжать ею оставаться. Здесь замешаны очень серьезные силы: как бы они не были попросту страшными…
— Я сама скоро начну верить в демонов… слишком много разговоров вокруг. У настоятеля есть особый круг приближенных — фанатики, на грани безумия, они верят в то, что он им говорит, и постоянно читают работы его безумного отца.
— Его отец не был безумцем, — очень тихо произнес я, в упор глядя на нее.
— Но ты не похож на сумасшедшего, — возразила она, щурясь.
Я выколотил о каблук свою трубку и тяжело вздохнул.
— Я не могу рассказать тебе… может быть, потом. Если мы останемся живы. Что он там строит? Для чего эта труба? Сперва я решил, что в монастыре возводят новую молитвенную башню — в конце концов, я не очень хорошо знаю Пеллию и не видел ни одного монастыря, — но потом все же понял, что башней это быть не может. Что это, Айрис?
— Это башня, — тихо рассмеялась она, — только не для молитв.
Я напрягся и потянулся за кисетом.
— А для чего же тогда?
— Кое-кто говорит, что из этой башни Уннас станет призывать демонов. Ты тоже готов в это поверить?
Я опустился на корточки. Каким, интересно, образом? Проклятие, я ничего не понимаю! Джардеш собирается использовать эту башню для Торга? Очень она кому-то нужна. Может, парень спятил и решил, что, если он выстроит специальное помещение, в Йоше откроется нечто вроде постоянно действующей биржи, с которой он, как совладелец, будет стричь купоны? Вот уж любопытный способ извлечения дохода!