— Да это Никас! — радостно сообщил через пару минут Иллари. — Это его «Скороход»! Эй, Жиро, а ну пальните с левого борта!
— Это тот самый Никас из Галопы, о котором писал Эйно? — прищурился я.
— Да, — вздохнул Иллари, — они очень дружили. Что ж, тебе придется представляться. Впрочем, Никас парень добродушный… хотя и не без хитростей, конечно. Они с Эйно прокрутили великое множество всяких дел и делишек.
Вскоре рядом с «Бринлеефом» встал приземистый черный барк пеллийской постройки. Развернув дальномер, я с любопытством наблюдал, как в спущенный на воду ялик садится высокий мужчина в роскошной шляпе и вычурном кожаном наряде со множеством пряжек. Пара матросов ударила веслами, ялик весело скользнул по волнам, и вот Никас уже ловит линь, сброшенный ему с борта «Брина».
— Подать трап! — величественно рявкнул Иллари и отправился вниз.
Я последовал за ним, чтобы сразу же представиться еще одному Посреднику, вызванному для участия в Торге. О Никасе я уже читал — его имя неоднократно упоминалось в хрониках Эйно. Он присутствовал на многих Торгах, и не только в Пеллии.
— А вот и старый краб Иллари! — гортанно завопил Никас, едва перебравшись через планшир левого борта. — А где наш князь? Я привез ему свой долг и давно обещанную микстуру с моих южных виноградников! Эй, бездельники, — крикнул он своим матросам, замешкавшимся в лодке, — не тяните с бочонком, его светлость наверняка томится от жажды!
— Эйно умер, — просто сказал Иллари, и Никас замер с недоуменным лицом — казалось, он не понимает смысла услышанного.
— Как — умер? — выдавил наконец он, растерянно поднимая брови. — Лихорадка?
— Его убили, — положив руку на плечо своего приятеля, Иллари повернул Никаса ко мне, — и об этом у нас будет длинный разговор. А сейчас тебе следует познакомиться с наследником Эйно, новым князем Лоттвиц-Лоер и новым Посредником.
— Меня зовут Маттер.
Никас уже справился со своими чувствами. Серьезные темные глаза внимательно ощупали мое лицо, и вот в них загорелись прежние веселые искорки.
— Эйно всегда говорил, что без наследника ему не остаться, — он протянул мне жилистую загорелую ладонь, — хотя, помнится, я не всегда разделял его оптимизм. Никас Крэй, ваша светлость, всегда к вашим услугам… Но что же мое вино?
— Нам лучше съехать на берег, — негромко заявил Иллари, — и поговорить там.
— Вот как? — понимающе прищурился Никас. — На «Брине» лишние люди?
— На «Брине» только друзья, — решительно вмешался я. — Но им и впрямь лучше оставаться в неведении относительно наших планов. По крайней мере, пока…
— Разумно, — коротко согласился пират.
— Что ж, места у меня хватит.
До берега было меньше полумили. Иллари захватил с собой окорок, мы погрузились в ялик, и матросы снова налегли на весла.
В небольшой бухте, где стоял «Бринлееф», имелся хоть и узкий, но достаточно удобный пляжик, со всех сторон окруженный живописнейшими скалами, там и сям украшенными кривыми невысокими сосенками. Мы уселись на плоских серых камнях, уже изрядно нагретых солнцем, Никас деловито вытащил из своего бочонка затычку и подставил под красную струю небольшие походные бокалы, которые, очевидно, он всегда возил с собой — под носовой банкой его лодки обнаружился лаковый погребец заморской работы.
— Да будет дух его в покое, — негромко произнес он. — Но как это случилось?
Иллари отхлебнул и потянулся за трубкой.
Его рассказ занял больше получаса. Несколько раз Никас перебивал, прося пояснений, после чего вновь замолкал и опускал голову, то и дело принимаясь шевелить густыми черными бровями.
— Контролю понадобится незаинтересованный свидетель, — закончил Иллари, — и я, признаться, именно на тебя и рассчитывал. Если бы приплыл кто-то другой…
— Возни было бы больше, — угрюмо закончил за него Никас. — Да… знать бы, кто будет представлять Контроль… А вы, ваша светлость: окажите милость, опишите мне все еще раз. Что, говорите, вы увидели в подвале этого гнусного монастыря?
Выслушав меня, Никас Крэй хмыкнул и многозначительно посмотрел на Иллари.
— Ты не догадываешься, что это может быть?
— Догадываюсь… — тихо отозвался тот.
…Шатры были закончены вскоре после полудня. В котлах подоспел рис, и наши люди, порядком уставшие после десятимильного путешествия и работы по установке временных жилищ, радостно заревели, едва услышав сигнал поваров.
— Обедать! — распорядился Никас, поднимаясь с легкого складного креслица, на котором он сидел в тени могучего столетнего дуба, что рос с краю поляны. — Котто, лодырь, неси сюда мои вина! Вам, князь, пора попробовать мое желтое — уверяю вас, оно превосходно! Два года тому я нанял одного из лучших виноделов Галотты, и теперь старик руководит почти всеми моими виноградниками. Денег он просит много, это да, но за эти деньги я имею самый первосортный товар.
Его слуга, приземистый крепыш с вечно смеющимся лицом, приволок к нашему столу четыре тяжелые бутыли в соломенной оплетке и принялся сдирать с пробок сургуч. Я улыбнулся. Сегодня мне нравилось решительно все, не хватало лишь Энгарда и Айрис, которым пришлось остаться на корабле. Проехав десять миль от берега, мы очутились в просторной долине, окруженной заросшими лесом холмами.