Энгард стоял, как идол, мелко дергая окровавленной щекой, и смотрел на обезглавленного его ударом мертвеца. Только сейчас я заметил, что он буквально весь залит кровью, сочащейся из многочисленных порезов на плечах и груди.
Услышав стон Ланни, я повернулся к нему. Парень стоял на коленях, зажимая левой рукой правую ладонь, и его лицо, как мне показалось, было даже не белым, а каким-то синюшным, словно у мертвеца. Я подскочил к нашему приятелю, обхватил его левой рукой за плечи, а правой с трудом разжал пальцы, намертво сомкнувшиеся на кровоточащей ладони. Я увидел почти то, что и ожидал, — у него не хватало двух пальцев — среднего и безымянного, срубленных в первом суставе чьим-то ударом.
— Ничего страшного, — не узнавая свой голос, просипел я. — Подумаешь… стрелять сможешь…
Я наскоро затянул ему изувеченные пальцы бинтами, протянул свою неразлучную склянку с болеутоляющим настоем и встал, услышав вдруг голос Энгарда:
— Наделали дел…
Он сидел на корточках перед человеком в шляпе. Как ни странно, франтовская шляпа так и осталась на его голове даже после того, как несчастный получил пулю в самое сердце.
— Это Такео? — спросил я.
— Такео, — безучастно ответил Энгард и, подняв с пола свою саблю, вдруг принялся отделять голову господина Лоррейна от его грешного тела.
— Ты весь в крови, — тихо произнес я.
— Потом, — пожал плечами Дериц. — Посмотри, что там с Бэрдом. По-моему, ему здорово досталось.
Я резко обернулся. Света было мало, и я не сразу различил две фигуры в углу комнаты — Бэрда, скорчившегося на полу, и Иллари, разрезающего на нем кожаную куртку.
— Чепуха, — услышал Дерица офицер. — В бок, и неглубоко. Не беспокойтесь, ваша милость, я справлюсь.
— Куда там, — мрачно отозвался Иллари, освобождая мне место возле раненого. — Придется зашивать.
— Сперва повязку, — сказал я. — Да, пистолетная пуля, тяжелая, по касательной. Из кремневки, что ли?
— Вон, — протянул руку Бэрд, указывая на двухствольный пистолет, валявшийся неподалеку от него. — Взял бы он чуть левее, и все — кишки на улицу…
— Крови много, — сказал я, накладывая бальзам на повязку.
— Надо, чтобы остановилась. Надо на корабль… скорее.
Кажется, я говорил бессвязно, как помешанный, но никому и в голову не пришло удивиться — мы все, за исключением, пожалуй, Иллари, были слишком потрясены этой скоротечной схваткой, в которой только что полегли шесть человек.
— Рейли! — гаркнул Иллари, задирая голову к потолку.
Сверху донеслась возня, и в люке появилась голова матроса.
— Рейли кончился, ваша милость.
— Как? — не понял Иллари. — Свалился, что ли?
— Нет, — печально проговорил матрос. — Стрельнул кто-то снизу. Свалился-то он уже потом… кончился он. Я посмотрел, когда утихло.
Иллари тяжело провел рукой по лицу.
— Славный был парень. Спускайся сюда. Сейчас пойдем вниз, посмотрим, что у нас там с сокровищами…
— Поищите мне там какой-нибудь мешок, — глухо проговорил Энгард, приноравливаясь срубить голову еще одного мертвеца, первым получившего нож.
— На кой тебе этот товар? — изумился я.
— Покажу покойному дедушке! Св-вятые и грешники, наделали дел! Вот наделали!
— Мы, что ли, наделали? — мрачно изумился Бэрд.
— Раньше надо было, — буркнул Энгард.
— Что — раньше? Раньше сдохнуть?
— Раньше прыгать… э, да что теперь! Теперь у нас на руках куча покойников, которые, как известно, сказок не рассказывают. Теперь, будь я проклят, сказки придется рассказывать мне. А за это слушатели накидают мне полную шляпу медных монеток! А!
Его сабля со стуком отделила голову у последнего из ценных мертвецов, и Энгард аккуратно сложил свою страшную добычу под окном.
Убедившись, что обильно наложенный бальзам почти остановил у Бэрда кровотечение, я наконец выпрямился и решил заняться своим другом графом, но тот, отстранив меня, вдруг шагнул в темный угол комнаты, где стояла большая деревянная кровать, и вытащил что-то из-под грязной, засаленной подушки. Это «что-то» оказалось большой кожаной сумкой с парой серебряных замочков. Я подошел поближе, и в этот момент мой взгляд почему-то упал на кинжал, так и оставшийся зажатым в руке, которую я отрубил у высокого. В тусклом свете единственной свечи он показался мне каким-то необычным, и я нагнулся, чтобы поднять свой трофей.
И едва сдержал крик.
Отвернувшись к стене, я с омерзением вырвал его из мертвых пальцев, наскоро отер с лезвия кровь — вероятно, кровь Энгарда — и тотчас же сунул кинжал в голенище сапога, подальше от чужих глаз. Кажется, у меня на лбу выступили капельки пота.
Энгард, не обращая на меня ни малейшего внимания, бесцеремонно взломал замки своим матросским ножом и распахнул сумку. В руки ему выпали несколько заклеенных пакетов разного цвета и размера. Он было собрался уже сорвать первую попавшуюся печать, но тут снизу появился мокрый от пота Иллари.
— Поехали отсюда, — сказал он. — Мы уже все загрузили.
— Мешок принесли? — спросил Энгард, вешая сумку себе на плечо.
— Держи! — Иллари незаметно перешел на «ты», но Энгарда это совершенно не смутило. Он взял мешок и принялся складывать в него мертвые оскаленные головы.
— Золото вы погрузили, — сказал он между делом, — а трупы?