— Что тебя в этом удивляет?
В глазах Дерица появилось такое изумление, словно у меня вдруг выросли рога. Он облизнулся, снова приложился к вину и вдруг расхохотался.
— Знаток! — заметил он сквозь смех. — Нелегко тебе тут придется. Мы воюем с Ханонго уже двести с лишним лет. То есть не то что бы воюем, но делаем вид — топим их корабли, которые заплывают в наши воды, держим на границе целые форты с гарнизонами. Все довольны…
— Чем?! — теперь изумиться пришлось уже мне. — Двести лет войны?.. По-моему, сто раз можно было покончить со всем этим и жить в свое удовольствие.
— А, не скажи. Где будут служить молодые честолюбивые князьки или всякие там виноградные барончики, с детства мечтающие о королевских погонах и ленточках на шею? И конечно, не только это… это уже не война, это ритуал — но мне еще ни разу не приходилось слышать о мошенниках из Ханонго, орудующих в столице да еще и покупающих королевских дознавателей, как прошлогодний навоз.
— Все когда-нибудь случается впервые, — спокойно отозвался я, и в самом деле не понимая, из-за чего он так возбудился.
— Тоже, конечно, верно, но сейчас дело не в этом… ладно, посмотрим, чем все это закончится. Плохо то, что сейчас они ушли на север — возможно, к себе домой. Но я уверен, что вся эта компания еще вернется. Тогда и увидим, с каким соусом их подавать к столу. Письмо у тебя готово?
— Письмо? — нахмурился я.
— Твое письмо в Альдоваар?
— Ах, ну да… — Я наклонился и распахнул кожаный саквояжик, в котором поверх вещей лежал плотный серый конверт. — Вот. Когда ты отправишь посыльного?
— «Барк «Бринлееф», капитану Иллари лично», — прочитал Энгард. — Вот эту завитушку в двойном «е» ты больше не употребляй — сразу поймут, что ты учился письму в южных провинциях. Гонца я отправлю, как только мы прибудем к моей малопочтенной госпоже Дайниз. Тоже, так сказать, «лично в руки». Но тебе не стоит опасаться — там тебя точно никто не найдет.
— Ты уже говорил, — фыркнул я. — Меня беспокоит сейчас совершенно другое: с какими проблемами я встречусь после возвращения в Альдоваар? Что я стану говорить людям из королевской Стражи? Князь Лоттвиц умер при довольно загадочных обстоятельствах, свидетелей нет, а сам я почему-то удрал в неизвестном направлении… куда ни глянь, все подозрения против меня.
— Не будет никаких подозрений, — отмахнулся Энгард. — Насколько я знаю, у покойного Лоттвица там было целое гнездо, так ведь? Значит, всем его приближенным известна причина, по которой он сделал наследником именно тебя, а не другого человека. И что же, у них возникнут подозрения?
— Нет, — согласился я. — У них-то нет, это понятно, но что скажут дознаватели?
— Да ни хрена они не скажут, пойми ты это! В худшем случае тебе понадобится парочка поручителей — что, не найдешь? А вообще, ваша светлость, в этом вашем Альдовааре можно хоть на ушах летать — были б только деньги.
Сунешь судье пару сотен золотых, и все завязки в дегте. Это, — Дериц зевнул и прикрыл глаза, — все вздор. Если б я жил в провинции…
— Почему же не переедешь?
Он усмехнулся:
— Переезжать я не собираюсь, а вот соорудить там пару-тройку делишек — это обязательно. И не сомневайся. Уж очень она мне нравится, эта финансовая деятельность.
За разговором я не заметил, как закончился дождь. Энгард, внезапно замолчав, погрузился в легкую дрему — я осторожно отодвинул занавеску на своем окне и увидел, что карета мчится по ровной и широкой королевской дороге. Вдоль тракта росли огромные старые деревья, и мне показалось, что мы движемся в полутемном сером туннеле.
— Скоро приедем, — произнес Дериц, не открывая глаз. — До городка осталось минут десять, ну и там еще столько же.
Он оказался прав. Наш экипаж перевалил через узкий горбатый мостик, нависавший над грязным, заросшим тиной каналом, и вскоре впереди показались шпили и черепичные крыши небольшого города. Мой опытный нос тотчас же ощутил близкое дыхание моря.
— Мы где-то на побережье? — поинтересовался я.
— Мы обогнули столицу с востока, — кивнул Энгард. — Здесь маленький торговый порт, пара крохотных заводиков, да и все. Это довольно древний город, но сейчас — просто сонная дыра. Даже столичные новости доходят сюда за неделю. Очень удобное место, тебе не кажется?
— Возможно, — согласился я, сдвигая штору на окошке. — Как он хоть называется?
— Воэн, — хмыкнул мой приятель, — что в переводе со старопеллийского означает «крепость у моря». Правда, от крепости остались одни развалины…
— Зато море на месте, — парировал я.
Улочки тут были неровные, вымощенные гладкими от времени каменюками, — в углублениях стояла дождевая вода, кое-где я с изумлением заметил не погашенные с ночи фонари. Ставни большинства домов были еще закрыты. Пока мы ползли в лабиринте узких полутемных нор, из обывателей я увидел лишь мальчишку на ослике да румяную молочницу, толкавшую перед собой утробно громыхающую тележку с пустым бидоном. Крепость у моря досматривала свои последние утренние сны.
Карета неожиданно встала в конце длинного переулка, плотно застроенного однообразными двухэтажными зданиями с нависающими над мостовой фронтонами.
Перед нами были высокие кованые ворота, за которыми угадывался темный массив лиственного парка.